Поворот ключа - Рут Уэйр

– Дети уснули, – прошептала Сандра. – Надеюсь… Чуть раньше я слышала какую-то возню, но теперь все спокойно. Мэдди спит особенно чутко, так что приходится ходить на цыпочках. Наша с Биллом спальня тоже здесь, а комната Рианнон – наверху. Сюда.

Площадка на третьем этаже была чуть поменьше, туда выходило только три двери. Средняя оказалась открыта, там виднелся шкаф со швабрами, тряпками и беспроводным пылесосом, включенным в розетку. Сандра поспешила ее прикрыть. На двери с левой стороны красовалась надпись «Отвали, или сдохнешь! », сделанная ярко-красной губной помадой.

– Комната Рианнон, – пояснила Сандра, приподняв брови, что могло означать и веселость, и вынужденное смирение. – А здесь твоя. – Сандра тронула ручку двери справа от лестницы и тут же смущенно поправилась: – Я имею в виду, что в этой комнате жили все наши няни, и она твоя на сегодняшнюю ночь.

Сандра открыла дверь, и мы ступили во тьму. Хозяйка не стала шарить по стене в поисках выключателя, а достала из кармана телефон. Я думала, что Сандра включит фонарик, но она нажала какую-то кнопку, и в комнате зажегся свет – не только верхний, испускавший слабое золотистое сияние, но и ночник на тумбочке, и торшер у окна, рядом с маленьким столиком, и какие-то уж совсем сказочные светильнички в изголовье кровати.

Мне не удалось скрыть удивление, и Сандра усмехнулась.

– Круто, да? Выключатели тоже есть, то есть встроенные контрольные панели, а вообще у нас умный дом. Отопление, освещение и вся техника привязаны к телефонам.

Она провела пальцем по экрану, и основной источник света вспыхнул ярче, затем яркость вновь уменьшилась, и зажегся свет в прилегающей к комнате ванной.

– Это относится не только к свету, – продолжила Сандра, поменяла настройки, тронула значок, и из невидимых колонок зазвучала тихая музыка. Кажется, Майлс Дэвис, хотя я не сильна в джазе. – Можно управлять и голосом. По-моему, жутковато… Могу показать. – Она кашлянула и сказала, чуть повысив голос: – Выключить музыку. – Майлс Дэвис резко замолчал. – И, разумеется, можно управлять с панели.

Сандра провела рукой по стене и тронула пальцем пиктограмму на загоревшейся панели. Портьеры на окне задернулись, а через несколько секунд вновь разъехались в стороны.

– Ого! – сказала я, не зная, как реагировать.

С одной стороны, это было поразительно, а с другой… Сандра нашла правильное слово – жутковато.

– Я понимаю, тебе немного непривычно, – вновь улыбнулась Сандра. – Наша профессия вынуждает быть в курсе новинок. – Она посмотрела на часы. – Ладно, я совсем тебя заболтала. Располагайся, разбирай вещи, а я достану из духовки ужин. Увидимся внизу через… пятнадцать минут хватит?

– Да, конечно, – слабым голосом ответила я, и она исчезла, закрыв за собой дверь.

Оставшись одна, я поставила чемодан в угол и прошла к окну. Снаружи царила непроглядная тьма. Лишь прижавшись лицом к стеклу, я смогла различить усеянное звездами небо и темные контуры гор на горизонте. При мысли, насколько это место отрезано от мира, я непроизвольно вздрогнула. Потом отвернулась от окна и стала рассматривать комнату.

В окружающей обстановке меня поразило необычное сочетание старины и современности. Окно с медной ручкой и рифлеными стеклами явно принадлежало к Викторианской эпохе. А освещение относилось к двадцать первому веку: вместо скучной люстры под потолком – множество разнообразных источников света, которые можно настраивать на любую теплоту и яркость. Традиционных радиаторов в комнате тоже не наблюдалось. Я не понимала, откуда идет тепло. Дом явно обогревался, потому что на улице было прохладно, и стекло запотело от моего дыхания. Теплый пол? Какие-то трубы в стенах?

Мебель выглядела более консервативно, в стиле дорогой загородной гостиницы. У противоположной окну стены стояла большая кровать с разбросанными в художественном беспорядке парчовыми подушками, под окном пристроились маленький диванчик и журнальный столик – уютное место, чтобы выпить бокал вина с другом. Меблировку довершали комод, письменный стол, пара кресел и сундук с мягкой обивкой в изножье кровати, который мог служить для хранения вещей либо дополнительным местом для сидения.

Рассмотрев обстановку, я занялась дверями. Открыв одну наугад, я обнаружила вместительный гардероб с пустыми стеллажами и полками, над которыми автоматически включился свет. Вторая дверь была заперта. Третья вела в ванную – Сандра оставила ее приоткрытой. На стене я заметила такую же панель, как на входе в комнату. Я тронула ее рукой, не питая особых надежд, и панель моментально осветилась множеством непонятных значков. Я ткнула пальцем в первый попавшийся, не имея ни малейшего представления, что может произойти, и свет загорелся ярче, явив моему взору современную дизайнерскую душевую кабину с огромной лейкой в потолке и бетонную раковину с туалетным столиком, размер которого превышал рабочую поверхность в моей кухне. Здесь псевдовикторианством и не пахло. Ванная комната представляла космическую эру во всем ее блеске и великолепии.

Я вспомнила ванную у себя дома – клочья волос в ржавом стоке, сваленные в угол грязные полотенца, мутное зеркало с пятнами косметики…

Мои амбиции не простирались дальше того, чтобы приехать сюда, встретиться с Элинкортами и выяснить, чем все закончится. Честно говоря, я не надеялась, даже не мечтала получить эту работу.

А теперь… теперь я захотела. Не только получать пятьдесят пять тысяч фунтов в год. Всего этого. Жить в красивой комнате, в великолепном доме, мыться каждый день в стильном душе с мраморной плиткой, блестящими хромированными кранами и сверкающими стеклами без следов известкового налета.

Более того, мне захотелось стать частью этой семьи. Если у меня и были сомнения по поводу того, зачем я сюда приехала, эта комната не оставила от них камня на камне.

Я долго стояла перед умывальником, опираясь руками о столешницу. На лице, которое смотрело на меня из зеркала, застыло какое-то неприятное выражение. Тревога и… голод в глазах. Нельзя показывать Сандре свое отчаяние. Заинтересованность – да. Но не отталкивающую, голодную безысходность, которая читалась в моих глазах.

Я неторопливо пригладила волосы, облизнула палец и поправила непослушную бровь. Моя рука потянулась к кулону. С тех пор как я окончила школу, правила которой запрещали носить украшения, я его не снимала. В детстве надевала только по выходным и на каникулах, оставляя без внимания мамины вздохи и замечания о дешевых безделушках, от которых остаются зеленые пятна на коже. Кулон был подарком на мой первый день рождения, и теперь, спустя двадцать с лишним лет, он стал частью моего тела. Я его практически не замечала, даже когда теребила пальцами в моменты волнения или скуки.