Дворец со съехавшей крышей - Дарья Донцова

Глава 7

– Чего ты такая кислая? – спросила Ира, когда я вернулась в офис. – Собирайся.

– Куда? – вздохнула я.

Розова взяла сумку.

– Потратим обед на полезную беседу. Впрочем, нам и поесть дадут. Идти недалеко, в соседний дом.

– Зачем нам туда? – засопротивлялась я. – В шесть я обязана присутствовать на очередном совещании по поводу торжественной церемонии «Герой Бака».

– Успеешь вернуться, – заверила она, таща меня за руку к двери. – Нам повезло, люди, которые могут помочь, оказались свободны. Обычно они заняты, а сегодня вдруг бездельничают.

– Кто? – не поняла я.

– Потерпи, сейчас узнаешь, – загадочно ответила Иришка.

Здание, куда направилась Розова, действительно находилось недалеко от магазина. Мы вошли в темный прохладный подъезд, поднялись на третий этаж, Ира позвонила. Огромная старинная дверь отворилась, на пороге появилась маленькая худенькая остроносая женщина, смахивающая на воробья-хулигана.

– Мамуля, знакомься, Степанида Козлова, – выпалила Ира. – Мы хотим есть, пить и поговорить. Тема пришел?

– Сидит на кухне, – звонко ответила женщина. – Степа, снимай балетки. Ира, покажи гостье, где ванная.

– Маму зовут Анфиса Альбертовна, но ей больше нравится обращение Фиса, на Анфису она не отзывается, – пояснила Розова-младшая, когда я мыла руки.

– Ясно, – кивнула я. – Хорошо понимаю человека, которому не доставляет удовольствие имя в паспорте.

– Ерунда, – отмахнулась Ира.

– Тебе хорошо говорить, – хмыкнула я. – А как бы ты отреагировала на Евздохию Аристарховну?

– Прикольное имечко, – захихикала она.

– Смешное, пока оно не имеет к тебе отношения. Антон любит телепрограмму, где засняты всякие нелепые случаи, происходящие с людьми, – продолжала я, взяв полотенце. – Кто-то упал в лужу, поскользнулся на льду, ну и так далее. Тоша смотрит и ржет. А зимой сам шмякнулся у входа в бутик. И вот что странно, даже не улыбнулся, ныл весь день, жаловался на отбитую пятую точку. Нет бы похохотать, повеселиться, как над другими. Это же так забавно – шлепнуться с размаха!

– Вы поругались? – вдруг спросила Ирина.

Я посмотрела на себя в зеркало.

– Нет. Почему ты так решила?

– Обычно ты о Тоше говоришь спокойно, без эмоций, как о мебели, а сейчас в голосе злость и обида звучат.

– Тебе показалось, – быстро ответила я. – Хотя нет, все перечисленные тобой эмоции клокочут в душе, но относятся они не к пасынку босса, а к пропаже приза и колье. Слушай, мне надоело объяснять всем: у нас с Антоном нет романа. Исключительно дружба. Почему мне никто не верит?

– Потому что девяносто восемь девушек из ста готовы вцепиться в Тошу зубами-ногтями и вынудить его отвести их в загс, – усмехнулась Розова. – Стать невесткой Романа – значит решить многие свои проблемы. Люди просто не понимают, как можно отказаться от подобного счастья, и считают тебя глупой врушкой.

Я не смогла сохранить спокойствие, сердито воскликнула:

– Какого черта мне скрывать любовные отношения? Наоборот, надо их подчеркивать, кидаться прилюдно целовать Антона, демонстрировать свою близость к принцу местного значения!

Ира отняла у меня полотенце.

– Не кипятись и не рви несчастную тряпочку. Я прекрасно вижу, что ты замуж не собираешься. Влюбленные девчонки постоянно о своем парне рассказывают, с ним по телефону болтают, ревнуют, выясняют отношения, рыдают, обещают бросить его и шлют ему сто эсэмэсок в минуту. А ты Тоше можешь за весь рабочий день ни разу не звякнуть, а вечером, когда он начинает тебя в кино зазывать, не моргнув глазом придумываешь какое-нибудь суперважное, неотложное дело.

– Ты слишком умная, – остановила я Иришку.

– Скорей наблюдательная, – уточнила она, выталкивая меня в коридор.

Кухня оказалась просторной, но, на мой взгляд, не очень уютной. Вероятно, и Фиса, и Ирина не увлекаются готовкой и любят стиль хай-тек. Ни симпатичных полотенец-рукавичек-прихваток с принтами в виде животных, ни многочисленных банок со специями, никаких крючков с лопатками тут не было. Белые стены, белые шкафчики, белый холодильник, белый чайник, белый сервиз, белая плитка на полу, белые жесткие пластиковые стулья на железных ногах. Исключение составлял лишь стол, который был стеклянным. И Фиса положила на него салфетки, когда ставила перед нами тарелки и чашки. В качестве угощенья предлагались сухие хлебцы, колбаса, сыр, масло, паштет, пирожные. Все свежее, купленное в дорогом супермаркете, ничего домашнего, приготовленного собственными руками.

– Это Артем Томилин, – представила мне хозяйка дома стройного мужчину лет тридцати пяти. – Времени у нас в обрез, давайте, девчонки, рассказывайте.

– Погоди, Фиса, – засмеялся Артем и посмотрел на меня. – Вы, значит, Степанида?

– Церемония представления завершена, переходим к делу. Что у вас случилось? Говорите подробно, – потребовала Анфиса.

Ира рассказала все, что произошло сегодня в магазине. Потом Артем попросил меня изложить те же события и стал задавать вопросы. А в конце концов сказал:

– История с колье вообще не должна волновать Степу, ей никто претензий не предъявит.

– Но она меня напрягает, – занервничала я. – И по магазину уже гуляет слух, что я соучастница кражи. Дескать, я разыграла у прилавка целый спектакль, а мужчина, который представился Леонидом, мой подельник.

– Как правило, такие воры работают компанией, – пояснил Артем, – обычно их три человека. Один отвлекает внимание, как этот Леня. Он хорошо одет, дорогие часы, мгновенное заявление о том, что он холост, желание приобрести матери украшение стоимостью пять миллионов рублей, платиновая кредитка… Большинство продавщиц придет в восторг от такого клиента и начисто потеряет бдительность при виде мачо. Гоп-компания отлично изучила, как работают в «Баке». Когда Леонид отправился в кассу, второму участнику вменялось выждать момент и подменить упаковку. И тут весьма удачно появилась Катя, которая вызвала у Светы истерику. Скорей уж в пособничестве грабителям следует заподозрить Екатерину, а не Степу. Она всего лишь померила колье, да и то по просьбе Фурсиной и Бондаревой. Так?

Я кивнула, Артем потер руки.

– А вот Фурсина постоянно крутится около прилавка Светы, уводит Леонида в кассу и возвращается, чтобы рассказать о своей победе.

– Но гадости говорят обо мне, – возразила я, – о Екатерине молчат.