Красотка - Татьяна Устинова

Вообще-то можно было и не миндальничать. Константин Сергеевич – золотой человек и давно уже стал для меня и. о. доброй феи с волшебной палочкой-выручалочкой. Но это же не значит, что я могу встать и объявить: «Гражданин Таганцев, вы приговариваетесь к общественно полезным работам по извозу. Мне нужно съездить за семь верст киселя хлебать, заводите мотор! »

Пусть лучше Константин Сергеевич сам догадается, так нам обоим будет приятнее.

– А вчера один гражданин, Кривоносенко его фамилия, не поверишь, денег наелся! – оживленно повествовал Таганцев, деликатно загружая в рот кусок «Аленки».

– Их у него куры не клевали? Девать было некуда? – спросила я, поддерживая светскую беседу.

Я уже решила, что попрошу доброго лейтенанта о второй услуге, и теперь выдерживала приличную дистанцию между запросами.

– Угадала! – Константин Сергеевич кивнул. – Он, Кривоносенко этот, решил ограбить супермаркет «Мир детства». Остался в зале до закрытия магазина, спрятался в большой коробке от электрического автомобиля, дождался, пока все уйдут, и вскрыл кассу. На его счастье, там было всего пятнадцать тысяч тремя купюрами по пять.

– Вряд ли грабитель расценил это как счастье, – вставила я.

– Поначалу-то да, – согласился младший лейтенант, энергично прихлебывая кофе, и снова потянулся за шоколадкой. – Но потом включилась сигнализация, гражданин Кривоносенко снова спрятался в коробку, ну, чтоб там, в коробке-то, стало быть, шухер переждать. А наряд приехал с собачкой поисковой. И пришлось гражданину Кривоносенко, пятерики сожрать, чтобы при нем не нашли ничего. Мол, не брал он никаких денег в кассе, вы че, мужики? Просто шутку такую затеял, розыгрыш: спрятался в коробке, чтобы потом выскочить и напугать симпатичную продавщицу, да не заметил, как уснул.

– Смешная история, – оценила я.

– Обхохочешься… – Тут добрый Таганцев погрустнел немного. – Для всех, кроме ребят в лаборатории. Ты представь, в каком виде к ним вещдоки поступят, это я про купюры.

Таганцев погрустнел и с некоторым сомнением посмотрел на подтаявший шоколад. Поколебался немного, но все-таки съел еще дольку.

Я представила те полупереваренные вещдоки, и есть мне расхотелось. Поэтому я решила, что пора уже озвучить просьбу номер два, и с прозрачным намеком спросила:

– Константин Сергеевич, ты же на машине? Скажи, а тебе Коломенское не по пути будет?

– Подвезти? – легко догадался опер.

– Если это вас не очень затруднит, – пролепетала я, как положено.

Впрочем, кто его знает, как именно положено-то! .. Вроде так лепетала одна киса в сериале.

Сериал я смотрела месяца три назад, на больничном.

– Моя ласточка в твоем распоряжении.

«Ласточка» Константина Сергеевича, а точнее – «Ладочка», весьма почтенного возраста – была не без дерзости припаркована у самого входа в здание суда. Это оказалось очень кстати: пошел дождь, а у меня не было с собой зонта, да и туфли-балетки не располагали к прогулке по лужам.

Устроившись в салоне машины, я сразу же осмотрительно пристегнулась. Мне уже доводилось кататься с Таганцевым. К его манере вождения у меня не было претензий, но белый конь моего рыцаря неприятно запомнился мне болезненно взбрыкивающим мустангом. Надо полагать, у владельца автомобиля нет ни камней в почках, ни пломб в зубах…

– Куда конкретно едем? – Возложив руки на руль, Константин Сергеевич улыбнулся мне во все тридцать два прекрасных, давно не знавших бормашины зуба.

– Секундочку, – я полезла в сумку за файлом с договором, который утром взяла у Натки, но за день так и не успела изучить. – Вот адрес…

– Щас обеспечим. – Таганцев завел адрес в навигатор, и мы бодро двинули.

Через пару минут мой водитель осторожно поинтересовался:

– А зачем тебе, Елена Владимировна, в клинику красоты? Ты и без того очень даже…

Тут суровый опер покраснел и смутился.

– Ты мне льстишь, Константин Сергеевич, – вздохнула я. – Но я тут ни при чем! Моя сестра имела несчастье очень неудачно там прооперироваться, и я хочу выяснить, нельзя ли ей хотя бы деньги вернуть.

– А что в договоре?

– Ну, что…

Я вытащила бумаги из файла, на пластике которого весело плясали блики дорожных огней, и начала читать вслух:

– «ООО «Идеаль Бьюти», именуемое в дальнейшем «Исполнитель», в лице генерального директора Боброва Виктора Григорьевича, действующего на основании Устава, с одной стороны…

– Вот мне всегда было очень интересно, почему это судьи тарахтят, как пулеметы? Ну, вот как ты сейчас! – спросил Таганцев, терпеливо дождавшись, пока я закончу сеанс не слишком выразительной читки. – «Постановлением суда… Именем Российской Федерации… Руководствуясь статьями Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации… Суд постановил… Туда-сюда, всяко-разно…».

– Потому что нам приходится очень много читать по материалам дела – выдержки, определения. – Я пожала плечами. – А участники процесса все это уже наизусть знают, и их интересует только статья и мера наказания.

– Так вы, судьи, наверное, в скороговорках сильны. Да, Елена Владимировна? – оживился Таганцев. – На дворе трава, на траве дрова, и всякое такое?

– Тридцать три корабля лавировали, лавировали, да не вылавировали! – очередью выпулила я.

Константин Сергеевич восхищенно присвистнул и попытался повторить за мной, но его тридцать три корабля раз за разом терпели крушение. Потом мы вспомнили Сашу на шоссе, Греку через реку, Клару с кораллами – в общем, довольно весело скоротали дорогу до клиники.

Я опасалась, что она уже может быть закрыта, но напрасно: рядом с неоновой вывеской «Идеаль Бьюти» на фасаде выразительно светились цифры «24».

– У них тут круглосуточный прием? – восхитился Таганцев. – Ничего себе! Прям энтузиасты этого дела! Так я с вами, может? Меня силиконовые дела тоже страсть как интересуют! Ну, в смысле, как мужчину! .. Не, в смысле, посмотреть, туда-сюда…

Я хихикнула, вылезла из авто и отвесила доброму оперу поясной поклон:

– Большое тебе спасибо, Константин свет Сергеевич! Сама пойду, чего мы станем такой делегацией людей пугать. Мне про деньги спросить, и дело с концом. Уезжай, поздно уже, дома ждут, небось.

– Всегда пожалуйста, Елена Владимировна! – важно, в тон мне, ответил Таганцев, но с места не трогался, пока я не вошла в здание.

– Дилинь-дилинь! – нежно тренькнул колокольчик, возвещая о моем появлении.