Один день, одна ночь - Татьяна Устинова

И те, которые чистенькие, только прикидываются такими, только голову дурят, жрут мужиков изнутри, мучают, морочат. А на самом деле нисколько они не лучше проституток с Казанского, разве что в санитарно-гигиеническом смысле! ..

Анатоля, как на грех, привлекали именно неприступные царевны! Все ему хотелось им объяснить, как легко с ними управляться, зная их примитивную природу, а уж природу-то Анатоль знал, как никто! .. Они высасывали из него деньги, силы – а сил не прибывало, как-никак пятый десяток! – и, главное, время! Он бы уж давно роман написал, если б не бабы.

Добыв очередную царевну, Анатоль вез ее на дачу, благо его дура Настька жила с ребенком в городе. На даче все шло по заранее отработанному сценарию – или жалостливая история, или головокружительные разговоры, в конце концов, он был разносторонне образован, или пара лишних стаканов, а утром опухшая, неумытая, в разводах потекшей туши и с перегарным выхлопом из потерявшего форму рта царевна выслушивала короткую лекцию о том, что она сука и природа ее сучья, и нечего было вчера прикидываться недотрогой, и после Анатоль снова выходил на охоту.

Нынче он «выпасал» одну необыкновенную – таких у него в коллекции еще не было. Все же некоторые ограничения существовали, и Анатолю приходилось с этим считаться.

Женщины «высшей пробы», категории «люкс», класса «экстра», вот кого ему давно хотелось попробовать, да все никак не получалось. Сталкиваясь с ними, он оживлялся, распушал хвост, приосанивался, но толку от этого было мало. Они – это ужасно, ужасно – смотрели на него, как будто в перевернутый бинокль, и видели муравьишку, букашку, а не того, кем он был на самом деле, – талантливого, сильного, интересного, богатого мужчину в красивом возрасте! ..

Впрочем, богатство тут ни при чем, конечно.

То, что в представлении его дурехи-жены было целым состоянием – неизменная тысяча евро в кошельке, без которой Анатоль из дома не выходил, – у таких женщин и за деньги-то не считалось! .. Стыдно сказать. В лучшем случае на скромный ужин в приличном месте.

Да и положение по отношению к этим женщинам он занимал… своеобразное.

Анатоль любил путешествовать и был при этом демократ, как и положено всякому настоящему русскому писателю. Недорогие отели, ресторанчики с домашней кухней, а лучше всего козий сыр и красное вино, купленные в деревенской лавке. И так вкусно заедать это самое вино сыром и хлебом на холме под оливами, а потом там же оседлать бывшую недотрогу и покувыркаться с ней хорошенько в пыльной и колкой траве, лишь бы радикулит не прихватил не вовремя! Он любил картинные галереи и всегда старался купить билеты со скидкой и сердился и негодовал, если не удавалось.

Друзья иногда «прихватывали» его с собой – он помнил множество исторических анекдотов, смешно шутил, не засыпал после первой рюмки и знал, что именно нужно смотреть в Сан-Джиминьяно, а куда первым делом бежать в галерее Уффици.

У друзей были яхты, джеты, шале, вертолеты и женщины.

Эти женщины ничем не отличались от тех, Анатоль был совершенно уверен, как изучивший женскую природу, но к этим он, ей-богу, не знал как подступиться.

Поразить их жалостливыми историями нечего и думать. Напоить? .. Чем? Коллекционным шампанским «Кристалл»? Той самой тысячи евро в кошельке не хватило бы и на одну бутылку, как тут напоить-то? .. Рассказы о юности, проведенной в Париже, никого не интересовали, ибо все они проводили жизнь в Париже, Милане, Ницце и где там еще принято весело проводить жизнь? .. Историй про Кельнский собор не слушали – дался им собор какой-то! – и про дедушку, которого ребенком водили представлять Ромену Роллану, тоже. Они не знали, кто такой Ромен Роллан.

Его известности – как радиоведущего и «колумниста» – эти женщины… как бы это сказать… не понимали. Они существовали в окружении разнообразных ведущих, певцов, футболистов, режиссеров, боксеров, актеров, оперных теноров, сенаторов, президентов, папы римского и Майкла Джексона, покуда тот не преставился.

Может, оттого, что Анатоль не знал, как приняться за дело, хотя нисколько не сомневался, что они ничем не отличаются от тех, кого он имел десятками, а может, из-за того, что даже самая завалящая из них ни разу не посмотрела в его сторону не то чтоб с вожделением или хотя бы просто с интересом, а вообще не взглянула, Анатоль отчаянно трусил и даже всерьез собирался бросить всю затею к чертовой матери.

В конце концов, долго ему все равно не продержаться, на «Кристалл» не хватит ни при каком раскладе, что уж говорить о джетах и яхтах! ..

Но уж больно соблазнительна оказалась Аннет! .. И она сама первая подошла к нему на каком-то приеме, куда он, как на грех, притащил свою дуреху Настьку!

И зачем он когда-то переименовал ее в Таис? .. Влюблен был, как мальчишка, вот и переименовал! ..

Но Таис ее загадочное имя подходило примерно так же, как машине «Запорожец» литые диски от «Мерседеса», а Аннет была самая настоящая, подлинная – истинный «Мерседес»! Ее уж никак не назвать Аней или Нюрой, прости господи! .. В списках первых красавиц отечества и ближнего зарубежья она значилась как балерина, но образчиков ее искусства никто не видел, и на подмостках она не блистала. Впрочем, ходили какие-то слухи про Ковент-Гарден, Ла Скала и Гранд-опера, ничем не подтвержденные. В разное время она украшала собой жизнь разных богатых дядюшек, но без особого успеха – ни один из них на ней так и не женился.

Однако никакой «серьезный» прием не обходился без нее, а светское мероприятие не могло считаться удачным, если на нем не присутствовала Аннет. От одного ее запаха у Анатоля сводило мышцы живота и делалось короткое содрогание. Она улыбалась так, что Кулагину казалось, будто в лицо ему дует теплый ветер, пахнущий травами Прованса.

Как настоящий русский писатель, он любил сравнения.

И вдруг после того приема, где он был с Настькой и в конце концов так надрался, что не помнил, как его волокли в машину, Аннет позвонила и пригласила его на премьеру.

Три женщины – три богини – давали спектакль. Одна читала стихи, другая пела романсы, а третья танцевала.

Если б не Аннет, Анатоль забраковал бы спектакль с ходу. Даже колонку бы дал о вырождении искусства как такового, раз уж бабские пения-танцевания считаются искусством! ..