Один день, одна ночь - Татьяна Устинова

Девочку звали Нийя – очень красиво и очень непонятно, – и бесконечные родительские скандалы к шести годам превратили ее в совершенную неврастеничку. Ее то осыпали поцелуями и подарками, то отсылали к бабушке в Одессу, то вдруг забирали обратно в Москву, то устраивали в подготовительный класс для детей элиты, то неожиданно начинали воспитывать в суровых православных традициях – в зависимости от настроения и от того, кто из родителей в очередной раз выиграл мелкую или крупную баталию.

Маня девочку Нийю не любила, стыдилась этого и старалась делать вид, что любит. Нийя, совершенно запуганная и задерганная родителями, знай только закатывала истерики по любому поводу.

– Нийка – моя дочь, она должна жить в Москве, учиться в Париже, ездить на море, а эта дрянь безмозглая ничего подобного ей дать не сможет и пусть катится на все четыре! .. Ты это хоть понимаешь? ! Да где тебе! У тебя детей не было никогда!

Маня промолчала.

…Хоть бы Алекс скорее приехал!

– Безмозглая дрянь жила с тобой… сколько? Семь лет-то точно! И это она родила твою дочь, которая должна жить в Москве и учиться в Париже.

– Да от меня любая бы родила, и счастлива была б, что я ее обрюхатил! .. В ногах бы у меня…

– И выхода у тебя теперь никакого нет, Толя. Что бы ты сейчас ни орал, твоя жена в любом случае останется матерью твоего ребенка. Навсегда. До самой смерти. И ты должен будешь с ней договариваться.

– Я не стану с ней договариваться! Договариваются с теми, у кого в голове есть разум, а у вас, у баб…

– Ты зачем ко мне пришел, Толя?

Он удивился совершенно искренне:

– Как зачем? Поговорить! Ты мой самый старый друг, Машка, хоть и баба! Дай совет, а?. . Вот что мне теперь делать? Я же ее любил, так люби-ил! .. А она за все добро, что я для нее сделал, в душу плюет! Любовника завела и собирается Нийку увезти и спрятать.

– Про любовников слушать не желаю, – сказала Маня. – Ты первый начал. Ты же ни одной юбки не пропускаешь! .. И даже не скрываешь ничего.

– Я мужчина, и у меня потребности.

– Ты бы свои потребности или придержал малость, или удовлетворял где-нибудь в сторонке, где никто не видит. А ты с каждой пассией для желтых журналов фотографируешься! И что твоя жена должна делать? Любоваться, что ли, на эти потребности твои?

– Помалкивать она должна! Я ее содержу, кормлю, пою, одеваю! .. Я ее в прошлом году во Францию на две недели возил, туфли купил за четыреста…

– Заткнись.

Он осекся.

– Что?

– Ты скотина.

Неизвестно, что было бы дальше, потому что Анатоль тяжело задышал и сощурил бешеные желтые глаза, а Маня поднялась, сразу став на голову выше его, и потными от гнева пальцами крепко взялась за ножку бокала, из которого пила, и даже с наслаждением представила себе, как выплескивает содержимое ему в лицо и красное вино заливает его неопрятную, мятую на животе рубаху, но тут где-то очень далеко произошло какое-то движение, негромко хлопнуло, и Алекс позвал:

– Маня?

Она моргнула, посмотрела на свои стиснутые пальцы и осторожно их разжала.

…Матерь божья! Кажется, пронесло.

Маня выскочила в коридор, очень длинный и темный, как во всех старых домах, и потрусила к двери.

– Господи, какое счастье, что ты приехал! ..

На полдороге она остановилась и прищурилась за очками.

Он приехал, но не один.

Это было вполне в его духе – привести в дом людей, даже не предупредив.

– Добрый вечер, – злобно поздоровалась писательница Поливанова, и Алекс быстро на нее посмотрел. В руках у него была какая-то коробка, и он сунул ее на прадедушкину полку для шляп, довольно высоко.

Люди, пришедшие с ним, вразнобой поздоровались.

Алекс подошел и взял ее за руку, горячую и потную.

– Нам нужно закончить интервью, – сказал он, рассматривая Манину физиономию. – Почему-то именно на моем рабочем месте.

– А вопрос «где вы берете сюжеты» уже задавали?

– Маня, познакомься, это Ольга Красильченко, журналистка, а это…

– Вы та самая знаменитая тетя, да? – воодушевилась Маня и высвободила руку. – Дэн нам все уши про вас прожужжал!

Знаменитая тетя как будто споткнулась, клюнула носом и уставилась на Маню. Болтнулись взад-вперед очки на цепочке, а пухлые щеки покраснели, как у маленькой девочки.

– Дениска всегда рассказывает… невесть что, – выговорила журналистка.

Дэн Столетов, Ольгин племянник, здоровенный, лохматый, громогласный, работал в журнале «День сегодняшний» и дружил с Володей Береговым из издательства «Алфавит», а с некоторых пор еще и с Маней и Алексом. Когда несколько месяцев назад Берегового чуть было не засадили в каталажку, Дэн поднял на ноги всех – даже Екатерину Митрофанову, начальницу Берегового, которая его недолюбливала, и эту свою тетю Олю, на самом деле первоклассную и очень опытную журналистку, – и как-то само собой получилось, что теперь они «близкие люди», почти родственники. Говорят, так всегда бывает после испытаний, которые люди проходят вместе.

Шут его знает, может, и вправду бывает. По крайней мере, Мане Поливановой казалось, что она знает Дэна много лет и в детстве они ковырялись в одной песочнице. Хотя этого никогда и не было!

– Так это вы делаете интервью, Ольга? Алекс, нам повезло! Значит, вопроса «где вы берете сюжеты» не будет.

Тетя Дэна смутилась еще пуще, а Алекс слегка дотронулся до Маниного плеча – предостерегающе. Насилу понял, что она во взрывоопасном состоянии! ..

– Ольга, это Марина Покровская. Автор детективных романов.

Про Маню Алекс почему-то никогда не говорил, что она – писатель.

– Проходите! – И автор Покровская сделала хлебосольно-приглашающий жест рукой. – У нас сегодня полно гостей.

Она не сказала, что ее можно называть «просто Маней», и не обратила никакого внимания на другую вошедшую, которая сосредоточенно сопела у самой двери, и Алекс понял, что дело серьезнее, чем кажется на первый взгляд.

Что-то ее расстроило, и сильно. Или работа сегодня пошла не так? .. Или она зла на него, что не позвонил? .. Впрочем, он никогда не звонил и считал, будто давно приучил к этому Маню.