Звезды и Лисы - Татьяна Устинова

Мишаков исподлобья смотрел на Галицкого-второго.

…Что такое? .. Этот второй – никому не нужный научный сотрудник в никому не нужном научном институте, – должен был оказаться рохлей и мямлей, его следовало ошарашить, взять на испуг, и готово, дело закрыто! .. А он, ты погляди, разговаривает, адвокатов поминает! .. Или он такой храбрый из-за брата, знаменитого рэпера? ! Уверен, что тот бабла отвалит, и они оба тихо-мирно пойдут по домам – сладко жить, вкусно есть, много пить, от души нюхать и колоться? ..

Тут Галицкий-второй майору немного помог.

– Вы объясните, – сказал он. – Что за человек на фотографиях? И при чем тут мы с братом?

– А вы не знаете? – уточнил майор. – И даже не догадываетесь?

– Я догадался, что все напрасно, – забубнил на своем стуле рэпер, – ключи в помойку, и жизнь прекрасна, мы станем вместе ходить по крышам, не ждать, что кто-то нас услышит! ..

– Сандро, – предостерегающе сказал брат, и рэпер послушно умолк.

Вернулся лейтенант Павлуша – очень радостный – и почему-то оставил дверь в коридор нараспашку.

– Покойный Милютин Александр Аггеевич все свое имущество завещал вам, – сообщил майор Мишаков с явным злорадством. – Этого вы тоже не знали, конечно, и даже не догадывались! .. Месяц назад он завещаньице составил, а на той неделе… того. Зверски убили дедулю. Это вам как?

– Никак, – сказал брат рэпера твердо. – Я не знаю никакого Милютина. Сандро, ты знаешь Милютина?

Рэпер снова было понес околесицу, но брат опять спросил – на этот раз строго, и тот сказал, что никаких Милютиных он не знает и знать не хочет, зато желает знать, куда делась домработница Маргарита Степановна, мать ее.

– Ник, найди ее, скажи, чтобы аспирину принесла! – прохныкал он.

…Показал бы я тебе аспирин, придурок, с раздражением подумал майор Мишаков, ты бы несколько дней голову свою искал, чтобы в нее аспирин засунуть! ..

– Почему вы решили, что завещание в нашу пользу? – спросил брат рэпера. – Мало ли Галицких на свете! ..

– Может, и немало, но в завещании указаны именно вы, и паспорта ваши с прописочкой, с номерами, со всеми делами-пирогами. А больше у покойного гражданина Милютина никаких связей нету! .. Ни сродственников, ни друзей, ни знакомых.

– Так не бывает.

– По-всякому бывает. Павлуша, – вдруг заревел майор, – дверь закрой!

Из коридора то и дело в кабинет заглядывали любопытствующие – словно по ошибке! Даже дознавательницы Таня и Соня сунулись по очереди, вид у обеих был взволнованный.

Лейтенант вскочил и прикрыл дверь, но не до конца.

– Кому сказал! ..

Дверь захлопнулась перед чьим-то носом.

– Ну что ж, пойдем проверенным путем, хоть и долго это, – заключил майор, – но деваться нам некуда. Спрашивать буду под протокол. Где вы, Николай Михайлович, были двенадцатого апреля?

– Апрель, – неожиданно сказал рэпер ПараDon’tOzz человеческим голосом, – самый гнусный месяц! .. В лесу цветет подснежник, а не метель метет, и тот из вас мятежник, кто скажет – не цветет.

– Сандро, – твердо перебил его брат. – Тихо. Какой это был день недели? ..

Майор фыркнул и покрутил головой, как бы не веря, что Галицкий не помнит, отлистнул календарь, хотя сам отлично знал, какой это был день.

– Четверг.

– В четверг двенадцатого апреля я был на работе.

– До ночи?

– Почему, нет, конечно. Я уехал часов в восемь.

– Куда поехали-то? В Подколокольный переулок? К Милютину в гости?

– В гости, да, – согласился Галицкий почти весело. – К маме. Двенадцатого апреля мы всегда бываем у мамы.

То, что он говорил «мама», а не «мать», Мишакова позабавило. Ишь, нежности какие! .. Ему сорокет скоро, а туда же – мама у него! ..

– Кто это может подтвердить, кроме вашей… мамы?

– Тетя Рая, – не моргнув глазом, выдал Галицкий, – Кожедубова Раиса Петровна, дядя Валера, ее муж. Кожедубов Валерий Яковлевич. Тата, то есть Татьяна, их дочка. Они все были у нас в гостях.

Майору Мишакову надоело записывать.

Из быстрого и приятного «раскрытия» ничего не выйдет, вот что, а выйдет балаган, беготня, болтовня, и придет все к тому же – старикашку как пить дать завалил кто-то из братьев или оба сразу, но чтобы доказать это, придется ему, Мишакову, из кожи вон вылезти, всех этих мамаш, тетей, дядьев и Тат разыскать, опросить, поймать на вранье, провести тьму очных ставок, разослать тыщу запросов! ..

– Ночевали тоже у мамули, правильно я понимаю?

– Да мы выпили, – продолжал Галицкий так же весело, он тоже понял, что майор терпит крах, – конечно, у родителей остались.

– И этот? То есть ваш брат?

– И брат тоже, да.

Тут показалось майору, что он немного сбился, Николай Галицкий, словно какое-то препятствие перепрыгнул, но неудачно, зацепился. Придется разбираться, а так хорошо все начиналось.

– Милютин Александр Аггеевич ваш родственник? Знакомый?

– Я не знаю такого человека, – повторил Галицкий с нажимом. – Ну, честное слово, майор.

– А вы?

Сандро неожиданно встал со стула, покачиваясь, направился к столику в углу, взял бутылку и стал жадно пить из горлышка.

– Не, тут без вариантов, милиция! Никакого Милютина я не знаю, – выговорил он, оторвавшись от бутылки. Он тяжело дышал и утирался ладонью. – И не знал никогда. И родственников у нас таких нет. И не было никогда. И все, хорош дурака валять, милиция, мне на хату давно пора, ща райтер явится, мне с ним за дабл-тайм перетереть надо.

– Повежливей!

– Да я вежливо, – знаменитый рэпер вылил в горло остатки воды и взялся за следующую бутылку. – Культурно я. Ник, валим отсюда! ..

– Никто никуда не пойдет, пока на мои вопросы не ответит! – заорал майор. Дверь приоткрылась, за ней обозначились физиономия дежурного и еще чьи-то. – Где вы были вечером и ночью двенадцатого апреля? !

– На даче у мамы, сказано же, – отдуваясь, проговорил ПараDon’tOzz. – Вы че, не слышали? И спали мы там же, потому как поддали!