Летний детектив для отличного отдыха - Татьяна Полякова

Плетнев слизнул с губ воду и огляделся.

Н-да.

– На тебе полотенце, сейчас еще штаны какие-нибудь найду. Так, это все грязное, это тоже… Во, нашел! ..

Плетнев переступил ногами. Вокруг него на темные доски пола налило довольно большую лужу.

– Ну, чего застыл-то, Леха? ! Вытирайся давай! Вон штаны, а там майка.

Стуча зубами, совершенно замерзший Плетнев стал стаскивать с себя джинсы. Они застряли на бедрах и никак не снимались.

– Тебе чего, водки или лучше вискаря?

– Ви-виски, – выговорил Плетнев, навыворот стаскивая мокрые штаны. С волос капало, и вдруг все это перестало быть приключением.

Он ничего не понимал.

Нет, не так. Он все понимал, и ему странно было, что он так давно и правильно обо всем догадался.

Он напялил сухие штаны – они оказались ему великоваты, но на поясе обнаружились веревки, которые он подтянул, чтоб штаны не падали, – и футболку с надписью «Kennedy Space Center». Вещи были ношеными, мятыми, но совершенно чистыми и от них хорошо пахло.

– Ну, чтоб мы были здоровы!

Под носом у него появился широкий стакан, налитый примерно на три четверти.

Плетнев взял стакан и залпом выпил, не чокаясь.

– Стрелять-колотить, – задумчиво сказал Федор Еременко.

– А собачки где же? – осведомился Алексей Александрович, выдохнув. – Отдыхают?

– На улице собачки. Они в дом не заходят.

Тем же полотенцем, что и голову, Плетнев подтер с пола лужу, которая натекла с него, скатал собственные джинсы и майку в огромный ком и вышвырнул на крыльцо. Все равно все мокрое.

– Ну, еще по одной?

– Давай, – рассеянно согласился Алексей Александрович. – Только закусить бы чем-нибудь. Окосеем.

Федор вдруг развеселился.

– Эт точно! Сейчас соображу чего-нибудь.

В громадной квадратной комнате находились пара широких диванов, телевизор «Bang& Olufsen», шкуры на полированном полу, деревянный стол на слоновьих ногах, на стене огромный постер под стеклом. Плетнев понюхал свой пустой стакан, подошел и посмотрел.

На постере отображена была какая-то грязь, летящая во все стороны, а посреди нее мотоциклист в шлеме, почти завалившийся набок.

Что-то зазвенело, стукнуло, и появился Федор с деревянным подносом в руках. На подносе – еда и бутыль.

Федор приткнул поднос на стол, отвинтил крышку и разлил виски.

– Дела давно минувших дней? – спросил Плетнев и стаканом показал на постер. – Преданья, так сказать, старины? ..

Федор глянул и отвернулся, деловито расставляя на столе тарелки.

– А ты сразу догадался? – спросил он.

Плетнев сел на диван. В животе от виски стало горячо, и моментально неудержимо захотелось есть, как будто там разложили костер, который требовал топлива.

– Не сразу. – Он подцепил здоровенный кусок ветчины, огурец, соединил их и с наслаждением откусил. Вытянул ноги и пристроил на шкуру. – Как мотоцикл увидел.

Федор обрушился рядом, точно так же соединил огурец с ветчиной, засунул в пасть и сделал движение рукой – продолжай, мол! .. Волосы у него почти высохли, завились кудрями, и он нетерпеливо заправил их за уши, не выпуская, однако, огурца.

– Мотоцикл твой называется «Road King», производится в Штатах, в Европе их почти нет. Производит «Харлей Дэвидсон» то ли с сороковых, то ли с пятидесятых годов.

– Ну, давай еще по одной накатим.

На этот раз они чокнулись, и Алексей Александрович залпом пить не стал – из боязни окосеть.

– А ты откуда на нашей улице оказался? Да еще с той стороны? За мной только Валюшка с Витюшкой и Нателла Георгиевна, – спросил Плетнев.

– А я у них и был! – сказал Федор совершенно безмятежно. – Я с работы прямо к ним поехал! Меня Нателла еще когда просила антенну им наладить. Я и наладил. Это еще до дождя! А потом поехал, и расклинило меня прямо посреди дороги. Там курица еще есть. Приволочь?

– Волоки.

Пока Федор «волок» курицу, Плетнев жадно ел, очень уж проголодался.

– Нет, а как ты сообразил-то? Никто не понял, а он сообразил! Я с него все шильдики попилил! .. – не успокаивался хозяин мотоцикла.

– Шильдики ты, может, и попилил, только какая разница, написано на нем, что он американский, или не написано! Он все равно остался американским. У простого деревенского парня Феди не может быть такого мотоцикла, даже если он на него истратил все бабушкино наследство! Его же заправлять надо, а он бензина потребляет, как хороший автомобиль! Никакой зарплаты не хватит, а предполагается, что ты работаешь в гараже и живешь на зарплату. – Плетнев еще глотнул из стакана.

– Ты чего, в мотоциклах разбираешься?

– Не особенно. Но когда-то хотел купить. Жена отговорила.

Федор откинулся на спинку дивана, продолжая жевать, и сбоку посмотрел на Алексея Александровича.

– Ты не похож на женатого.

– Тогда был, когда жена отговорила.

– Понятно.

На двоих они моментально разодрали курицу и сожрали ее, как голодные волки.

– И собаки у тебя американские, – вспомнив про волков, продолжал Плетнев, – я в первый раз такую породу вижу, а мои знакомые каких только собак не держат! .. И зубы.

– Чего еще у меня американское? !

– Зубы, – буркнул Плетнев. – Такие зубы, как у тебя, бывают только у людей, которые долго жили в Штатах.

Федор прожевал курицу и захохотал.

– И соседи говорят, что ты даже в сортир на мотоцикле ездишь, а если попросить покататься, ни за что не дашь.

– Не дам.

– Вот именно.

Некоторое время они молча ели и пили. Дождь все шел.

– А ты кто? – в конце концов спросил Плетнев. – Гонщик, что ли?

Федор согласно помычал с набитым ртом.

– Хороший?

– В Дакар ходил.

– И что это значит?

– Хороший, значит.

– И что потом?

– Ничего потом. Потом перестал ходить.

Плетнев молчал, ожидая продолжения. Он умел выразительно молчать.