Летний детектив для отличного отдыха - Татьяна Полякова

– Леш, это у тебя… когда это у тебя так… Господи, побегу дверь на замок замкну!

– Беги, беги, – хмуро сказал Витюшка, подошел и сел рядом с Плетневым.

Они помолчали, потом Витюшка спросил:

– Ты сам-то ночью где обретался?

– У Федора.

Витюшка как будто удивился немного.

– А чего вы там делали у него?

– Пили.

– До утра?

– До утра спали.

– Вона как… Вы там, значит, а этот поганец окаянный, стало быть, тут, чтоб сгореть ему, мать его так и разэдак! ..

– Дай сигарету, – попросил Алексей Александрович равнодушно.

Витюшка полез в карман и вытащил пачку.

– Главное, грозища была не приведи господи, – проговорил он виновато. – Всю ночь грохотало! Я ведь и не слыхал ничего, понимаешь? .. Не, я бы прибег, если б слыхал только! Веришь, нет?

– Верю, – сказал Плетнев и закурил.

Крепкий табак защипал горло так, что слезы выступили на глазах.

– А ты? ! – вдруг рассердился Витюшка. – Чего тебя понесло из дому на ночь глядя? ! То сидит, калачом не выманишь, а то понесло его!

Алексей Александрович затянулся.

– У Федора мотоцикл заклинило, – объяснил он. – Мы его почти на руках несли. Из сил выбились, да и дождь лил. Я возвращаться не стал.

– Вона как, – повторил Витюшка. – Оно понятно тогда…

Так они сидели и курили, и Алексей Александрович совершенно не знал, что теперь он должен делать, когда загремела цепь, заскрипела калитка и из-за угла дома выскочила Элли.

У нее был такой вид, как будто она только что потеряла близкого человека.

Увидев их, она остановилась и замерла, как суслик.

– Что случилось? !

Плетнев пожал плечами, Витюшка глянул на него и почему-то тоже пожал плечами.

– Все живы? – спросила Элли, не приближаясь.

– Типун тебе на язык, Неля!

– Нет, просто прибежала Валентина и сказала, что здесь… – она перевела дыхание и облизнула губы, – смертоубийство.

– Тьфу тебя! Ты ее больше слушай, она еще не то настрекочет! Вон поди, загляни!

Элли посмотрела на Плетнева, поднялась на террасу и осторожно заглянула в дом. Так осторожно, как будто оттуда могло вылететь привидение.

Смотрела она недолго, сбежала со ступенек и подошла к качалке. Сесть ей было некуда, но Плетнев позабыл, что нужно встать и уступить место.

– Да, – сказала она негромко. – Может, стоит утешаться тем, что все живы, здоровы и нет войны?

– Не помогает, – ответил Алексей Александрович. – Я пробовал.

– Тогда тем, что могло быть и хуже?

Тут он заинтересовался и спросил:

– Насколько хуже?

– Ну, например, дом могли спалить.

– Типун тебе, да что ты городишь-то, Неля? ! – возмутился Витюшка.

– Да, – повторила она странным тоном. – Теперь вам придется всем этим заниматься.

И она кивнула на дом.

– Придется, – согласился Плетнев.

– Да чего там заниматься, – загудел Витюшка, – самое главное, чтоб мудака этого найти, а разгрестись мы поможем! И добро дело наживное, обзаведенье новое купишь! Заработаешь и купишь!

Плетнев засмеялся. Витюшка понял его по-своему.

– Ну, не сразу, конечно, а потихоньку-полегоньку все выправишь! .. Тут ведь самое главное, чтоб урода этого, паскуду, которая нам всю жизнь испортила, найти и к порядку призвать! ..

Жизнь испорчена, подумал Плетнев. Именно об этом говорила Нателла Георгиевна.

Жизнь будет испорчена безвозвратно, и ничего уже не удастся вернуть, все будет потеряно.

Идиллии пришел конец.

Скорее всего, ее и не было никогда, все это сказки, мечты о счастье, о земле обетованной. Об убежище.

Кажется, Нателла Георгиевна и об этом говорила! ..

– …Участкового унесло, теперь не скоро объявится, пока это он до доринского поворота доедет, а потом опять обратно вернется! .. Ах ты, мать честная, вот дела-то у нас какие! Неля, Нель, а супружница моя куда подевалась?

– Валя? – рассеянно переспросила Элли. – Она… по людям побежала, чтобы двери закрывали и детей далеко не отпускали.

– От до чего дошло, – Витюшка в сердцах плюнул в траву. – Сроду у нас такого не было, чтоб мы замки навешивали и за ребят боялись!

Плетнев наконец сообразил встать с качалки.

Закинув руки на шею и глядя в небо, он обошел куст, немного скособоченный на одну сторону, остановился и спросил, как называются эти цветы.

– Гортензия, – ответила Элли, переглянувшись с Витюшкой, и эти переглядывания вдруг вывели Плетнева из себя.

Ну да, он не знает, как они называются, и что тут такого? ! Они все, разумеется, в курсе, он один – городской дурачок!

– Меня перестало все это забавлять, – сказал он отчетливо, как на совещании. – Не знаю, как вас, а меня перестало!

– Чего перестало? – спросил ничего не понявший Витюшка.

– Нас и не забавляло, – ответила все понявшая Элли.

Плетнев еще походил немного вокруг куста, а потом скомандовал:

– Расходитесь по домам. Я дождусь участкового и приду к вам, Элли. До имеретинского обеда мы не дотянули, значит, пусть будет нормальный человеческий завтрак.

Странный это был завтрак.

Все молчали, Плетнев жадно ел, как никогда не ел с утра.

Решения были приняты, он точно знал, какие это решения, и не спрашивал себя, правильные они или нет.

Он всегда долго думал, прежде чем принять решение – думать получалось у него лучше всего, – а приняв, никогда не сомневался.

В этот раз он думал всего ничего, но точно знал, что своих решений не изменит.

…Я не стану звонить в службу безопасности и вызывать подмогу. Слишком часто и слишком бездумно я полагался на «специально обученных людей», чем бы они ни занимались в моей жизни! .. На все сегодняшние вопросы я отвечу себе сам, без посторонней помощи. В конце концов, именно в мою жизнь вмешался некто, уверенный в своей безнаказанности и превосходстве, как были уверены жена и теща, и, ей-богу, этот некто даже не подозревает, с кем связался! ..