Безымянный раб - Виталий Зыков

В этот момент неведомая, неодолимая сила выдернула его наружу. Он осознал себя сидящим на полу, тяжело дышащим и ошарашенно трясущим головой. А по замкнутому пространству каменного мешка перекатывались, словно громадные валуны, яростные слова Шипящего:

– Даже у круглого идиота хватит ума понять, прежде чем что-то ломать, это что-то надо хорошенько изучить! Ясно, щенок? ! Не слышу ответа!

– Да!

– Что «да»? !

– Я больше не буду ничего делать, не разобравшись как следует!

– Ну что ж, специально для сопливых щенков поясню, во что ты чуть не вляпался. – Голос Шипящего зазвучал более умиротворенно, однако не теряя всей своей язвительности. – Одному очень тупому сопляку посчастливилось наконец-то напрячь все свои убогие силенки и войти в состояние Сат’тор. Для болванов поясняю, что так называется на Великом языке состояние внутреннего озарения. Теперь ты должен будешь регулярно входить в это состояние и наблюдать за функционированием своего человеческого организма, пытаясь понять его внутреннее устройство. А еще ты будешь улучшать свое внутреннее зрение, углублять, так сказать… Ясно? !

Последний выкрик заставил Ярика вздрогнуть и отвлек от мыслей о том, почему это, когда Шипящий произносил слова «человеческий организм», он глумливо так хихикал?

Тренировки Ярослава продолжались. Он теперь часами сидел погруженным в состояние Сат’тор. Сознание легкой кистью скользило внутри тела. Ярик многое узнал о своем теле, но Шипящий заставлял стремиться к большему. Упражнения с внутренним зрением сменялись долгими лекциями о внутренних и внешних тонких энергиях, о законах, управляющих их течением. Но, к огромному сожалению Ярика, это были чисто теоретические знания. Практика отсутствовала. А руки просто чесались, дико хотелось начать экспериментировать. Но Шипящий запретил эксперименты с внешними энергиями, да Ярик и не знал, с чего начать… А внутренние не были пока доступны. Ярослав их просто-напросто не ощущал.

Ярик потерял счет времени. Он не знал, день сейчас или ночь, не знал, сколько времени пробыл в этом каменном склепе. Казалось, что прошли годы. Человек стал подобен мухе, увязшей в паутине вечности. Наконец после бесчисленных тренировок с внутренним зрением и состоянием Сат’тор все изменилось.

Не было никаких прорывов, озарений и резких скачков. Для Ярика внутренние тонкие энергии, или Сат’ирр, уже давно стали надоевшей обыденностью. Он легко погружался в самые глубины своей психики, странствовал по рекам Сат’ирр, разобрался в хитросплетениях мельчайших токов Силы, знал, где, что и как надо приложить для улучшения тех или иных свойств организма. Но он не имел возможности применить свои знания на практике. Любая попытка провести даже самый простенький эксперимент жестоко каралась. Удары молнией были чудовищны по своей силе. Раньше для его убийства хватило бы одного такого удара, но воля росла наравне с мастерством. Ярик научился терпению. И нашел новую область для изучения. Это были сами молнии. Механизм их работы поражал. Волна энергии неизвестного источника неудержимым торнадо проносилась по естественным каналам тока Сат’ирр, коверкая и скручивая их. Единый поток враждебной энергии дробился на более мелкие, те, в свою очередь, на еще более мелкие и так далее, растекаясь невесомыми ручейками по всему организму и замещая собой его энергию. Но энергетика человека выдерживала, а чуждая – усваивалась, и нормальное течение жизни восстанавливалось.

Ярику становилось страшно от одной мысли о том, что произошло бы, если этот поток энергии сделать чуточку более мощным или узконаправленным. Перед ним оказалось универсальное оружие. Азарт исследователя заставлял Ярослава испытывать дрожь. И ответ был найден, по крайней мере, Ярик так думал. Он предположил, что, если расширить внутренние резервы Сат’ирр и заполнить их за счет отбора энергии из окружающего пространства, то к изученному оружию будет подключена не слабая батарейка. С помощью той же самой энергии можно будет и защищаться от подобных энергетических ударов. Осталось провести совсем маленький эксперимент: просто поискать внутренним оком токи внешней энергии…

– Кто бы знал, какие кривые дорожки приведут тебя к правильной цели. – Саркастический голос Шипящего появился, как всегда, в самый ответственный момент. – На этом твое обучение можно закончить. Ты очень скоро будешь свободен, и твое дальнейшее развитие будет зависеть только от тебя. Мне, как Наставнику, осталось открыть тебе только твое Истинное имя… Чуть позже.

Последняя фраза почему-то чрезвычайно развеселила Шипящего, он буквально захлебнулся хохотом.

– Я не понимаю… – проблеял потерянным голосом Ярик, испугавшийся неизвестности, стоящей за словами Шипящего.

– Так в этом-то и вся прелесть, – опять зашелся в хохоте Шипящий. Складывалось впечатление, что он сдерживал себя на протяжении всего обучения Ярослава. – В этом-то вся прелесть…

Неожиданно окружающая Ярика реальность была словно смята гигантской рукой. Знакомая картина из непроглядного хаоса и мерцающих искр предстала перед человеком. Да и человеком ли? ! Исчезло тело, и Ярик опять ощутил себя маленьким солнцем, неподвижно зависшим в пространстве.

– Помни плеть Нергала… Пригодится… – донесся голос из невообразимого далека, безликим эхом затухая вдали.

Резкий рывок для успевшего впасть в отчаяние Ярика стал полнейшей неожиданностью. Словно кто-то дернул за конец веревки, а Ярослав оказался привязанным к другому ее концу. Рывки стали чаще. Ярик передвигался длинными заячьими скачками. Наконец движение выровнялось и начало плавно ускоряться. Появилось знакомое ощущение передвижения по темному тоннелю к стремительно приближающемуся светлому пятну выхода. Не успела надежда всколыхнуть человека, как ярчайший свет затопил все вокруг, и измученное сознание утонуло в его мягких волнах…

Теплые струйки бегут по лицу. На губах – вкус свежести. Мягкий шелест дождя. Сознание воспринимает все это отрешенно, как бы со стороны. «Где я? ! – мысли тяжело перекатываются в голове. – Где я на этот раз? !»

Затекшее тело жутко ломит. Очень сильно болит шея. Словно клеевая маска стягивает кожу шеи с левой стороны. Страшно открыть глаза. Та вечность, что была потрачена на обучение, теперь кажется мороком, миражом, болезнью воспаленного сознания… А если усомнился в себе раз, то где уверенность, что твое теперешнее бытие реально? ! И реален ли ты? !

– Мыслю, значит, существую! – древняя истина была почему-то изречена без подобающей уверенности. Ярик резко, словно бросаясь в омут, открыл глаза…

Будто специально дожидаясь этого, прямо в глаз попала довольно тугая струйка воды. Хорошо, хоть чистой. Забыв про все душевные переживания, он сел и начал ожесточенно тереть глаз. Тихий и такой знакомый ехидный смешок прошелестел на грани слышимости. Ярик повернулся в ту сторону и раскрыл глаза.

Мягкий свет освещал внутреннее убранство знакомых, но уже благополучно забытых старых развалин. Через пролом в крыше моросил слепой дождь. Понятно, что Ярослав лежал прямо под проломом. Статуя ящерочеловека одиноко стояла на своем постаменте. Страхи прошли. Радостно захохотав, человек подошел к каменной фигуре.

– Так это от свидания с тобой мне такие глюки приснились? ! Ничего не скажешь, силен, силен… – В речи Ярика отсутствовало всякое почтение. Страшный и тяжелый сон надо переживать со смехом, глумясь над своими страхами. На волне этого радостного энтузиазма Ярик отвесил ящеру щелбан. Реакция не заставила себя ждать. Стремительное движение еще мгновение назад неподвижной каменной руки – и правая конечность Ярика зажата, как раньше шея, в жестокий захват.

– Я тебе, кажется, имя обещал, щенок? Сайгал! ! – такое знакомое шипение прозвучало в голове Ярика. Враз ставшие ледяными губы тщетно силились издать хоть какой-то звук. – Налагаю на тебя твое Истинное имя. Будь его достоин, сайгал!

По окончании речи вторая рука статуи перехватила правую руку Ярика повыше запястья. Сомкнулись пальцы. До ноздрей человека донесся запах паленого. За запахом пришла боль. Уже напрягшиеся в преддверии крика мышцы лица холодной струей расслабили новые слова статуи:

– Закричишь – умрешь! !

И Ярик молчал, поверив безоговорочно. Адская боль от обугливающейся в месте захвата руки разрывала натянутые канаты нервов. Но он молчал. Кровь текла из прокушенной губы. А статуя с безмолвной усмешкой скалилась в лицо.