Власть силы. Том 2. Когда враги становятся друзьями - Виталий Зыков

Вслед за государем внутрь внесли сначала железное узилище останков лича, а потом единственный уцелевший накопитель с жертвенной Силой. Последним вошел забывший об усталости Гржак. Судя по горящим восторгом глазам, маг оценил оказанную ему честь, чем лишний раз подтвердил правильность выбора Фердинанда.

– Встань у стены и просто наблюдай, – приказал король.

Повинуясь его жесту, помощники установили в центре плиты над Чашей две каменные подставки: одну под накопитель и вторую для черепа. Еще три пылились в дальнем углу, но, увы, ими так и не получится воспользоваться. Воспоминания о потерянных в Муаре запасах Силы породили вспышку черной злобы, унять которую удалось далеко не сразу.

Пока он боролся с эмоциями, служки успели водрузить шар накопителя на полагающееся ему место и раскрыть сундук с черепом. Впрочем, прикасаться к сосуду с душой лича никто не спешил – это была прерогатива сильнейших чародеев. И тянуть с этим Фердинанд не стал. Криво усмехнувшись, он стянул через голову цепочку с медальоном и, зажав его в левой руке, правую положил на костяшку…

Хлынувший в разум поток мыслей немертвого колдуна оказался такой силы, что удар чужого безумия едва не сокрушил ментальные бастионы короля. И пусть спустя несколько секунд натиск заметно ослаб, выдержать первые мгновения было ой как непросто.

– Силой Пустоты и сердцем Тьмы, покорись! – прорычал Фердинанд, рукой с зажатым медальоном описав вокруг черепа два полных круга. Костяной кругляш оставлял в воздухе медленно истаивающий след ограждающих чар, которые прервали бессвязный поток мыслей лича и поставили точку в его безмолвном противостоянии с королем.

Эхо волшбы еще не успело угаснуть, как Фердинанд шагнул на плиту и водрузил череп на полагающееся ему место. После чего коснулся медальоном теменной части и быстро отступил обратно. В тот же миг служки затянули гимн Тьме, а он принялся выкрикивать отрывистые слова древнего заклятия, вплетая душу лича и собранную им на Змеином архипелаге Силу в паутину наложенных на Чашу чар. Медленно разгорающееся над плитой пламя мертвых подтвердило правильность задуманного.

– Конечно, не случись Муара, и Сила четырех накопителей наполнила бы Чашу, а лич стал бы генералом армии мертвецов, но чего нет, того нет. Даже самые продуманные планы порой нуждаются в доработке, – медленно проговорил Фердинанд специально для Гржака.

На что тот немедленно откликнулся вопросом:

– Я правильно понимаю, что в Чаше зреет? ..

– Правильно! В Чаше сокрыто то, что возвысит нашу страну и станет источником ее могущества, – перебил король. – И сегодня твоими стараниями мы еще немного приблизились к этому славному дню!

– Благодарю за оказанную честь! – рявкнул Гржак, но король опять его прервал резким взмахом руки:

– Оставь церемонии для парадов! Просто стой и молчи…

Фердинанду неожиданно пришло в голову, что сила ритуала уже должна разрушить волю лича, а значит, у него есть все шансы заглянуть в память к немертвому колдуну. Он и сам не знал, что хочет найти, однако четко понимал – упускать появившийся шанс нельзя.

Приложив ко лбу медальон и прикрыв глаза, Фердинанд мысленно сосредоточился на его чистой от рисунков и надписей поверхности. Виски кольнуло болью, сигнализируя, что связь установлена. После чего, используя знак власти мага в качестве ментальной опоры, он потянулся к угасающему пламени сознания лича. Лишенное былых барьеров, оно с легкостью пропустило щупы внимания в свои самые сокровенные глубины, и перед внутренним взором короля замелькал калейдоскоп образов. Жестоких, кровавых, сводящих с ума нелюдской логикой и способом мышления. Стоило на них сосредоточиться, как уже собственные мысли начинали разбегаться словно хаффы, уступая место чему-то ужасному и отвратительному.

Вот только Фердинанда не интересовали мозги лича. Все, что он хотел, – найти зацепку, которая позволила бы обнаружить причину выхода мертвяка из-под контроля. Нечто такое, что разрушило планы короля Тлантоса и привело к агрессии Нолда.

Просеивая словно через сито распадающееся сознание лича, Фердинанд не слишком надеялся на успех, а потому едва сдержал восторг, когда щупы его чар зацепились за искрящийся след чужой магии. Это были не тяжеловесная волшба стихийников, не невесомое плетение магов Астрала, не проявление энергии Тьмы и даже не вонь нечестивого могущества Бездны… Нет, Фердинанд нашел отпечаток тончайшего аурного воздействия, присущего заклинателям лишь одного народа. Народа Светлых эльфов!

Когти Юрги! Несмотря на потрясение, дальше он действовал как по учебнику: быстро, четко, аккуратно. Стандартным плетением сформировал астральный образ отпечатка чужой магии и, разорвав связь с личем, перелил его в крупный бриллиант в перстне на пальце. Для такой цели лучше подошел бы подготовленный кристалл памяти, но за неимением гербовой бумаги приходится писать на простой. Хотя на этот раз «простая» получилась чересчур дорогой! Но ради такого дела не жалко и сотни драгоценных перстней…

– Попались, помойное семя! – не сказал, а прорычал Фердинанд, открыв глаза и сдернув с пальца украшение с потускневшим камнем.

От вновь вспыхнувшей ненависти перехватывало горло, и слова приходилось буквально выдавливать. Само по себе разрушение Гиркала король перенес менее болезненно, чем пережитое унижение и чувство бессилия перед мощью чужого государства. И вот теперь вдруг выяснилось, что причина всему – Перворожденные ублюдки, которые использовали Тлантос как подставную фигуру в игре за господство над Торном.

Длинноухие твари!

– Господин? – внезапно подал голос Гржак, и Фердинанд запоздало вспомнил, что закончил здесь далеко не все свои дела.

Махнув помощникам, чтобы те начинали расставлять вокруг Чаши запирающие артефакты, король приблизился к Гржаку и покровительственно похлопал его по плечу:

– Ты хорошо поработал, маг Тьмы! Но достойный труд требует достойной награды. – Фердинанд хищно усмехнулся, а вернувшийся к нему на грудь медальон сверкнул белизной. – Знаю, ты и сам способен дорасти до нового ранга, но зачем рвать жилы там, где можно принять руку помощи?

На последних словах король ткнул пальцем в чародейские регалии. Символ Взгляда Мертвого тут же поплыл, меняясь, пока не трансформировался в узор из скрещенных рогов. А Гржак, одномоментно поднявшийся на очередную ступеньку в иерархии магов Тлантоса, упал на колени и закричал, не в силах терпеть терзающую тело боль.

– Это тебя займет надолго. – Фердинанд с деланым сочувствием поцокал языком и, оглянувшись на суетящихся служек, едва ли не бегом покинул комнату с Чашей.

Гржак и недавно проведенный ритуал были забыты. Стрелой промчавшись через коридоры, переходы и лестницы пирамиды, правитель Тлантоса ворвался в свой кабинет и рухнул в кресло. Пальцы его все так же сжимали перстень с доказательством подлости Маллореана, а в голове крутились варианты письма к показавшему зубы Нолду.

Дико не хотелось пресмыкаться и просить, но нынешнее положение не оставляло ему ничего другого, кроме как терпеть и прогибаться под волю островитян. Час расплаты был близок, но пока… пока король Фердинанд должен скулить о пощаде и умолять прекратить варварское уничтожение своих подданных.

– Итак, сначала надо выразить соболезнования семьям погибших в Муаре и всем гражданам Нолда. Расписать, как сочувствуем и скорбим… Потом… потом перейти на наказание невиновных, – принялся вслух рассуждать Фердинанд. – Да, именно так: невиновных! И тут же предложить прочитать память камня в перстне… Без предисловий и лишних объяснений, пусть сами разбираются, что там и как! – Король задумчиво покивал и добавил: – Ну и, разумеется, ни слова про Гиркал! Словно и не было его никогда. Мол, зачем обращать внимание на такую малость? !

От своих же собственных мыслей в груди Фердинанда вновь загорелся огонь обиды и злости. Злости такой силы, что она затмевала собой мир вокруг. Повелитель Тьмы и Смерти, которому сами боги велели уметь сохранять холодный разум в любых ситуациях, словно проваливался в какую-то шахту, на дне которой плескалась жажда разрушения. И все, чего ему хотелось, это прекратить сопротивление и уступить напору кровожадного безумия.

Беззвучно хватая ртом воздух, Фердинанд рванул тугой ворот и, найдя взглядом недавно появившуюся в его кабинете клетку с семейством декоративных шуш, приказал сердечкам несчастных зверьков остановиться. В тот же миг пушистые тельца покинула жизнь, и король ощутил, как к нему возвращается способность соображать.