Балкон на Кутузовском

Страница 2

Радиостанция «Маяк» поет что-то знакомое высокими пионерскими голосами, по-моему, вот это: «То березка, то рябина, куст ракиты над рекой, край родной, навек любимый, где найдешь еще такой…» Пахнет уютом, покоем, свежей нарезанной зеленью для супа и жареными гренками.

– Козочка моя, солнышко, – слышу ласковый и немного усталый голос бабушки Поли, – иди скорей, я тебе бульончика налью! Тебе с вермишелью или с клецками?

И вижу ее, невысокую, чуть полноватую, в цветастом платье и фартуке с большим карманом спереди, улыбчивую, зачесывающую седые пряди большим полукруглым гребнем и поправляющую очки, чтобы меня получше разглядеть.

– Крохотка моя, ласточка, – звонкий поцелуй в макушку и легкое похлопывание по спине… – Иди, садись.

И я сажусь. И я успокаиваюсь.

Прабабушке моей, Поле, я и решила посвятить эту книгу.

***

«Дорогие наши родные, Вера Павловна и Иван Иванович!

Не верю, что мы, наконец, едем отдыхать! Едем в Коктебель, затем на Кавказ. Всего недели на три. Надолго, конечно, но Роберту надо отдохнуть, очень много последнее время работал. Оставляем Катерину нашим. Жалко и их, и ее, но надо прийти в себя и нам. Через пару часов летим! Я лечу в первый раз, будем надеяться, что все обойдется!

Всем большой привет!

    Алена».

Все шло к тому, что в течение двух-трех месяцев надо было переехать на новую квартиру. С одной стороны, семье молодого поэта Роберта Крещенского пора было уже выбираться из коммунального подвала и жить своей самостоятельной жизнью, а с другой – двор на Поварской совершенно не собирался отпускать.

Весна началась рано, забурела сугробами, засвистела птицами, затеплила солнышком, затаяла сосульками, а самое главное, запустила нашего советского человека в космос!

«Говорит Москва! Говорит Москва! – хрипели радиодинамики из подвальных окон. – Работают все радиостанции Советского Союза и Центральное телевидение! Передаем сообщение ТАСС. Сегодня, 12 апреля 1961 года, в 10 часов 23 минуты по московскому времени в Советском Союзе осуществлен первый в мире полет человека в космос…» Слова эти торжественные слушали во дворе всем скопом – и древние Поля с Мартой, самые что ни на есть местные старожилы, и важные солидные мужчины в шляпах и костюмах, а такие во дворе тоже водились, и бабы, и незрелая молодежь, и совсем мелкие пацанята, державшиеся пока за мамкины юбки, и каждый сдерживал от волнения дыхание, словно вздохни все разом поглубже и более явственно, Юрий Гагарин от неожиданности мог бы как-то неловко крутануть руль и сбиться с орбиты. И все соседи хором сразу загордились услышав эту прекрасную новость, что да, мол, мы, советские люди, такие, первые всегда и во всем – и в спорте, и в балете, а теперь уже и в космос шагнули, утерли нос капиталистам! Мужики долго еще потом собирались на лавках во дворе, хотя было им это несвойственно, дымили папиросами и улыбались, распираемые радостью, что довелось им родиться и жить в такой великой прекрасной стране. Дети тоже времени даром не теряли – напялили ведра на головы, оседлали метлы и швабры, решив, что стали очень похожими на космонавтов, вроде как в шлемах и верхом на ракетах, и принялись бегать по круглому двору как по земной орбите, в центре которого солнышком восседал памятник Толстому.

За весну и начало лета появилось много прекрасных песен про космос, совсем новое слово это быстро и прочно вошло в обиход и стало хоть и обыденным, но с привкусом праздничности. Особенно часто звучал гимн космонавтов:

        Я верю, друзья,

        Караваны ракет,

        Помчат нас вперед,

        От звезды до звезды.

        На пыльных тропинках

        Далеких планет

        Останутся наши следы.

        На пыльных тропинках

        Далеких планет

        Останутся наши следы!

Ее стал жалобно тянуть по вечерам даже Юрка-милиционер, который, выпив пару стаканов портвейна, запевал, икая и покрякивая, о пыльных дорожках и следах, которые он обязательно где-нибудь оставит.

Вот заколосилось и лето, погода установилась сразу жаркая, причем с самого начала июня, а к июлю во дворе цвело уже все, что хоть как-то могло показать, на что способно – даже астры около окон Печенкиных вылезли раньше времени и растопырились вдоль стены своими лиловыми и светло-малиновыми ежиками. Хоть рано им было, астрам-то. Золотые шары выросли в свой могучий двухметровый рост и увенчались веселыми желтыми шапками. Цвели и пахли чайные розы, старая Марта была по ним большим спецом, подкармливала, подрезала, разговаривала, они и отзывались всеми силами своей колючей чайно-розовой души. Волшебного запаха этих нескольких кустов хватало на весь двор и каждую семью в нем, еще и оставалось на улицу за забором – Поварскую и угол Садовой. Невероятно нежно и сладко уже начинало пахнуть сразу, как делалось несколько шагов от старой обувной мастерской на углу Садового и дальше вниз по улице. Да и китайка в это лето обсыпала красными яблочками сверх меры все свои ветви, пригнула их долу, расцветив сад до невозможности красным. Даже Юркина крапива, и та налилась, зажирнела, принарядилась бессмысленными цветиками и поднялась выше его окон, спрятав ни разу не мытые и засиженные мухами стекла за естественной завесой.

Роберт, известный уже к тому времени поэт, отправил, вернее, занес письмо с просьбой об увеличении жилплощади в секретариат Союза писателей. Тогда все вопросы решались только письменно, чтоб было где ставить подписи и оставлять размашистые резолюции: «Разрешить» или «Отказать».

Прошу, мол, предоставить моей семье из пяти человек, написал он, новую квартиру с учетом того, что двое (Крещенский Роберт Иванович и Киреевская Алла Борисовна) являются членами Союза писателей СССР и нуждаются по закону в дополнительной жилой площади. Указать это было необходимо, иначе могли и не учесть.

Начальники почитали, подумали-подумали и на бумаге красиво вывели: «Разрешить! » – Роберт-то уже был автором многих книг, солидным, так сказать, поэтом, хоть пока и совсем еще молодым. Как тут откажешь?

Стали рассматривать варианты для переезда молодой семьи – Роберта с Аллой, молодых писателей, их малолетней дочки Кати и двух представителей старшего поколения – Лиды, мамы Аллы, и Поли, ее бабушки. А вариантов нашлось не так чтоб уж много.

Читать похожие на «Балкон на Кутузовском» книги

В жизни каждого из нас бывают моменты, когда мы мечтаем круто изменить свою жизнь, сожалея о несбывшемся и забывая о том, что упавшая с неба звезда всего лишь груда обломков, а лучшая жизнь — это та, которою мы живём ныне.

Квартира на четвертом этаже на улице Горького, д. 9 хранила свои секреты еще заселения в нее семьи Крещенских: загадочное и так и не раскрытое когда-то убийство таинственным образом повлияло и на жизнь новых обитателей. Бабушка Лида была уверена, что в чулане завелся призрак, а десятиклассница Катя и ее школьная подруга Ирка не упускали возможности вместе поохотиться ночью на эту квартирную нечисть. Но это так, мелочи, потому как в семидесятые здесь, в доме на Горького, помимо призрака уже

Одинокая девушка, за которой присматривает стеклянный ангел. Молодая пара, которая изо всех сил старается построить семью без любви. Гений, который старательно пытается спрятаться от собственных родственников. Старушка с идеальной интуицией. Пятидесятилетний мужчина, уверенный, что он слишком стар для счастья. Юная вдова, которая надеется на чудо. Все они даже не догадываются, что их жизни однажды изменятся благодаря рождественской магии – которой, конечно же, не существует. Роман основан на

История Эбинизера Скруджа, рассказанная Чарлзом Диккенсом более ста лет назад, продолжает покорять читателей во всем мире. Магия настоящего рождественского чуда – превращение из скряги в доброго и великодушного человека – вдохновила и известного итальянского художника Якопо Бруно на создание великолепных иллюстраций, украсивших это издание.

Когда выяснилось, что бабушка Лида снова влюбилась, на этот раз в молодого и талантливого фотокорреспондента «Известий» – ни родные, ни ее подруги даже не удивились. Не в первый раз! А уж о том, что Лидкины чувства окажутся взаимными, и говорить нечего, когда это у неё было иначе? С этого события, последствия которого никто не мог предсказать, и начинается новая книга Екатерины Рождественской, в которой причудливо переплелись амурные страсти и Каннский фестиваль, советский дефицит и еврейский

Яркий детективный рассказ от топового и любимого автора. Краткая остросюжетная история вместила все, что присуще захватывающему дух детективу: интригующий сюжет, шквал криминального действа, блистательная развязка.

Екатерина Рождественская – писатель, фотохудожник, дочь известного поэта Роберта Рождественского. «Перед вами книжка про прекрасную и неотъемлемую часть моей жизни – путешествия и еду. Про города, в которых побывала за эти пять лет, дороги, что не кончались, людей, о которых решила вспомнить, а еще и рецепты, что собирала повсюду. Но не могу не предупредить – это нетолерантные записки. Толерантность сегодня очень в моде, но я, извините, совершенно из другого теста. Пишу так, как есть, – черное

Стефан - молодой талантливый учёный, которому пророчат большое будущее в научном мире. Однажды обстоятельства заставляют главного героя оторваться от научных разработок и с головой погрузиться в любовную авантюру. За девушкой его мечты тянется колючий шлейф проблем, её прошлое окутано тайнами и странными событиями. Близкое окружение учёного всеми силами препятствует их связи. Коварство, амбиции и стальной характер родственников не дают Стефану променять карьеру на любовь. К чему приведёт борьба

В девятнадцать лет Аглая Юрлова вышла замуж за аспиранта филфака, но вскоре поняла, что семейная жизнь ее тяготит, и пара распалась. С тех пор девушка целиком и полностью сосредоточилась на работе переводчицей в крупной рекламной фирме и ни о чем больше не мечтала. До одного курьезного случая в Берлинском аэропорту Шёнефельд. Глаша возвращалась из отпуска в Москву, когда в очереди на посадку некий злоумышленник подкинул ей в сумку наркотики. Судьба пришла на помощь неопытной девушке в лице