Во имя потерянных душ - Виталий Зыков

– Так давай, выкладывай, – обманчиво мягко попросил Кардинал.

Артём вздохнул и задумчиво потёр переносицу. Как же начать-то?

– В общем, я опять по поводу падальщиков… – выдавил он наконец, проклиная себя за просящий тон. – У меня на глазах сожрали душу одного из «чистых» и никакое посвящение Свету не помогло. Просто взяли и выпили человека до донышка, даже особо не напрягаясь. И я хочу знать, что мы собираемся с этим делать.

На лице Кардинала не дрогнул ни один мускул. Некоторое время он рассматривал Артёма, точно диковинное насекомое, и лишь затем произнёс:

– А тебе не всё равно?

– То есть? – не понял Артём.

– Тебе не всё равно, что будет после твоей смерти?

Вопрос звучал несколько дико. Особенно в устах человека, для которого существование души было не предметом абстрактной дискуссии, а фактом.

– Нет, не всё равно. Мы не знаем, что находится там, за гранью, и становиться просто кормом для тварей я не собираюсь, – сказал Артём неожиданно резко.

– Понятно, боишься, – хмыкнул Кардинал, однако глаза его оставались по-прежнему серьёзными. – Тогда у тебя один выход – не спешить с переходом в пресловутые иные сферы бытия. Наше дело защищать живых, мёртвые проходят уже по другому ведомству. О хорошем посмертии для себя каждый должен заботиться самостоятельно. Хочешь, продай душу в вечное рабство древним демонам; хочешь, прими сторону светлых и сражайся за крохи могущества мёртвых богов; а хочешь, иди своим путём. Выбор на любой вкус.

– И какой же он, этот «свой путь»? – спросил Артём, от злости сжав кулаки. Столь циничный ответ его буквально потряс.

– Как вариант – не умирать, – развёл руками Кардинал. – Надеюсь, у тебя всё? Если да, тогда можешь быть свободен. Извини, но мне надо работать, да и тебе есть чем заняться.

На этом разговор закончился. Артёма выставили за дверь, а от озвученной им проблемы просто отмахнулись. Ничего нового. Впрочем, он другого и не ожидал. Надеялся на чудо, но в него почти не верил. И оказался прав. Остаток дня Лазовский провёл запершись в своей комнате, где валялся на кушетке и предавался мрачным размышлениям.

Кардинал попал в самую точку, заподозрив его в страхе перед Пожирателями. Артём действительно до дрожи в коленях боялся такого конца. Точно знать, что вместо восхождения к неведомым вершинам тонких миров твой путь завершится в желудке падальщика, о, от такого можно забыть покой и сон. Как Кардинал может быть столь равнодушен? Или и вправду собирается жить вечно? Хотя от столь могущественного Сноходца можно ожидать чего угодно.

Как же быть? Судя по всему, о падальщиках известно совсем немногим, пусть Хмурый и утверждал всегда обратное. Тот же Гулидов их в упор не видит. И если он сейчас вдруг начнёт ходить по Башне и рассказывать о жутких охотниках за душами, его сочтут сумасшедшим, сбрендившим виритником. Кардинал опять же вряд ли будет молчать. Скажет, что видения Артёма следствие перенесённых испытаний, и всё вернётся на круги своя. Люди верят не доводам и фактам, а авторитетам. Авторитет же Хмурого таков, что ему и убеждать никого не придётся.

Позиция Кардинала понятна. Стоит землякам осознать, что за порогом смерти их ждёт участь овец на заклание, как они тут же ринутся искать спасение. Однако в мире победившей Тьмы существует лишь одна сила, способная защитить своих последователей, а значит культисты обретут новых членов. Собственными руками множить ряды каннибалов и прочих уродов? Нет, такого счастья Артём не желал.

Но и делать вид, будто ничего не происходит, ведь тоже нельзя. Сама собой проблема Пожирателей не исчезнет.

Может быть стоит поговорить с Мечеными? Уж они-то ко всякой сверхъестественной жути привыкли, новость вряд ли станет для них шоком. Если же повезёт, то кто-нибудь и вовсе сможет подтвердить его слова. Всего-то делов выступить на Совете Конклава…

Увы, но Лазовского к действительно важным вещам по-прежнему не допускали. Захар, Тагир, Георгий, даже Волков и Ласковин – все они занимали руководящие посты в Башне и Посёлке, а вот Артём так и остался мальчиком на побегушках. Кардинал очень неохотно продвигал людей, однажды продемонстрировавших ему безынициативность и безволие. И теперь приходилось расплачиваться за прошлые грехи.

Так что на Совет ему не попасть, нужно искать другие пути. Жаль только в голову ничего толкового не приходило.

Несколько дней Артём ходил задумчивый и мрачный, отмахиваясь от подначек Гулидова и игнорируя ехидные усмешки Тагира. Едва ли не впервые в жизни он ощутил, что от него действительно что-то зависит. Мальчишка, бунтовавший против Кардинала лишь из-за нежелания подчиняться чужим приказам и чувства обиды, вдруг увидел достойное дело, которому можно посвятить целую жизнь. Личный интерес переплетался с ответственностью за товарищей по несчастью, спрятаться за стеной равнодушия уже не получалось. Или он просто наконец повзрослел? Этого Артём ещё не понял…

Из чёрной меланхолии его вывел Волков, который через несколько дней вместе с парой наставников прибыл в Башню. После заключения союза с Кардиналом, лидер Ниженки взял на себя обязанности по обучению обитателей Башни. Не важно кто ты – нормальный человек или Меченый, главное, что пару дней в неделю обязан посвятить тренировкам. Рукопашный бой, фехтование, общефизическая подготовка – список дисциплин невелик, но зато гоняли по ним всерьёз, никому не делая скидок.

Поначалу такую обязаловку народ воспринял в штыки. Добровольно рвать жилы в спортивном зале хотели немногие. До настоящего времени как-то ведь дожили? Дожили. А раз так, то зачем надрываться. Вновь пришлось вмешаться Кардиналу, напомнив, что никого в Башне он не держит. И недовольные разговоры стихли. Менять безопасность крепости на полную смертельных неожиданностей свободу не захотел никто.

Так и повелось – большинство посещали занятия, словно первоклашки музыкальную школу, и лишь совсем немногие неожиданно втянулись, вошли во вкус. К собственному удивлению в числе последних оказался и Артём. То, что началось как требование Кардинала, переросло в настоящее увлечение. Даже азарт какой-то появился. Хотя тут свою роль сыграло подчинённое положение Лазовского. Единоборства с давних времён становились для слабых духом школой воспитания характера, силы воли. Никакие сверхъестественные способности не вытравят из души бесхребетного слизняка, победить себя можно только через преодоление боли и лишений. Лишь пройдя через горнило тяжёлых тренировок, добившись чего-то не по воле обстоятельств, а тяжёлым трудом, лишь тогда обретаешь уверенность.