Зовите меня Джо - Пол Андерсон

Экипаж «Леоноры Кристин» был непоколебим в своей решимости основать такую научную базу. Но еще больше путешественники возлагали надежды на то, что их потомки не захотят улетать из новоявленной колонии, что Третья бета обязательно превратится из базы в колонию, а из колонии – в Новую Землю, а потом и в ту стартовую площадку, откуда отправятся к далеким звездам новые экспедиции. Иначе завоевать Галактику было просто невозможно.

И, словно пытаясь отвернуться от картин, переполнявших ее воображение, и немного стыдясь своих чувств, Глассголд, покраснев, призналась:

– И потом… я увлечена изучением жизни эпсилон Эридана. Я хочу узнать, откуда она берет свое начало, что ею управляет. Ты же сам сказал: если нам суждено остаться, все ответы придется добывать самим – ведь пока мы живы, с Земли их не получить.

Вильямс молча вертел в руках набор для титрования. Он глубоко задумался, но в конце концов шум вентилятора, резкие химические запахи, яркие цвета реагентов и красителей заставили его очнуться.

– Гм-м-м, – промычал он. – Эмма…

– Да? – рассеянно отозвалась Глассголд.

– Как насчет перерыва? Давай заглянем в клуб – выпьем немножко перед обедом. Ставлю свой паек.

Глассголд ушла за стойку с приборами.

– Н-нет, спасибо, – смущенно ответила она. – Я… У меня полно работы.

– И времени на работу – хоть отбавляй, – заметил Вильямс. – Ну ладно, не хочешь коктейля, а как насчет чашечки кофе? Или по саду побродим? .. Слушай, я не собираюсь к тебе приставать – просто хочется поближе познакомиться, и все.

Глассголд сглотнула подступивший к горлу комок и улыбнулась.

– Хорошо, Норберт, – проговорила она с неожиданной теплотой. – Мне тоже этого хочется.

Через год после старта «Леонора Кристин» летела со скоростью, близкой к предельной. До цели оставалось лететь тридцать один год, и еще год должен был уйти на то, чтобы замедлить скорость.

Но на самом деле все было не совсем так. В предыдущем утверждении не взята в расчет относительность. Именно потому, что существует абсолютная предельная скорость (то есть скорость света и нейтрино в вакууме), существует и взаимозависимость таких понятий, как пространство, время, материя и энергия. В уравнениях появляется фактор «тау». Если с – это скорость света, a v – скорость корабля, то тау равно:

t – v /с.

И чем ближе v к с, тем ближе тау к нулю.

Представим, что посторонний наблюдатель измеряет массу космического корабля. Получаемый результат отражает массу покоя, то есть массу корабля, не движущегося по отношению к наблюдателю, поделенную на тау. Таким образом, чем быстрее движется корабль, тем больше его масса, что соответствует общим законам Вселенной. Дополнительную массу корабль приобретает из кинетической энергии движения: е = тс

.

Кроме того, если наш «стационарный» наблюдатель смог бы сверить время на корабельных часах с временем на своих собственных, он бы заметил расхождение. Промежуток между двумя событиями (к примеру, от рождения до смерти), измеренный на борту корабля, где это происходит, равен промежутку, проходящему по часам наблюдателя, умноженному на тау. То есть можно сказать, что внутри корабля время течет пропорционально медленнее.

Уменьшаются параметры длины. Наблюдателю корабль видится укороченным в направлении движения – укороченным на фактор тау.

А измерения, производимые на корабле, имеют такие же особенности. Для члена экипажа, наблюдающего с борта корабля за Вселенной, звезды выглядят как бы уменьшенными, но при этом масса их увеличена, расстояние между ними уменьшено, они сияют и появляются в поле зрения удивительно замедленно.

Но на самом деле картина еще более сложная. Не следует забывать о том, что корабль в действительности и набирает ускорение, и замедляет полет относительно всего космоса в целом. Из-за этого проблема выходит за рамки частной относительности и становится всеобъемлемой. Взаимоотношения типа «звезда – корабль» в действительности не отличаются симметрией. Не возникает близнецового парадокса. Когда скорости уравняются вновь и произойдет восстановление, звезда преодолеет расстояние медленнее, чем корабль.

Если уменьшить тау до одной сотой и вывести корабль в свободный полет, расстояние длиной в световое столетие для вас минет за один год по вашим часам. Безусловно, за эти сто лет на Земле ваши друзья и родственники состарятся и умрут, и вам никогда не вернуть этих лет. При таких параметрах тау неизбежно стократное увеличение массы. Двигатель Буссарда, черпающий из космоса энергию водорода, способен это обеспечить. На самом деле, глупо было бы останавливать двигатель и дрейфовать, когда можно взять и уменьшить значение тау.

Итак, для того чтобы добраться до других звезд и при этом не успеть состариться, необходимо непрерывное ускорение до самого момента, пока корабль не подлетит вплотную к избранной звездной системе, после чего необходимо перевести работу модуля Буссарда в режим замедления. Ограничивает движение скорость света, показателей которой достичь полностью не удастся никогда. Но вот в чем вы не ограничены, так это в том, что можете приближаться к ее значению сколь угодно близко. Следовательно, вы не ограничены и в возможности уменьшать значение тау.

В течение года, во время которого сила тяжести на борту «Леоноры Кристин» составляла единицу, различия между движением корабля и движением медленно летящих звезд накапливались незаметно. Теперь график круто пошел вверх. Экипаж корабля постоянно замечал, что расстояние до цели сокращается, но не только потому, что корабль приближается к ней, но еще и потому, что для них, относительно них, меняется геометрия пространства. Чем дальше, тем больше чувствовалось, как естественные процессы, происходящие за бортом «Леоноры Кристин», ускоряются.

На глаз, правда, это было еще не так уж заметно. На самом деле, в соответствии с программой полета, средний показатель тау должен был немного превышать 0, 015. Но настало мгновение, когда продолжительность минуты на борту «Леоноры Кристин» стала соответствовать шестьдесят одной секунде в галактике, потом – шестидесяти двум, шестидесяти трем… шестидесяти четырем… шестидесяти пяти… шестидесяти шести… шестидесяти семи…

Первое Рождество, а с ним и другие праздники – Ханука, Новый год, дни зимнего солнцестояния, которые члены экипажа праздновали все вместе, – наступили довольно скоро, в самом начале путешествия, и ознаменовались проведением веселого и красочного карнавала. На следующий год праздники встретили несколько более сдержанно, но все же все палубы были украшены самодельными гирляндами, в мастерских вовсю порхали иголки и ножницы, из камбуза доносились запахи пряностей – каждый старался по-своему порадовать кого-то еще. Гидропонисты, посовещавшись, решили, что, пожалуй, могут пожертвовать свежие лозы и ветки для того, чтобы в спортивном зале было водружено некое подобие елки. Фильмотеку перетрясли до основания и отобрали фильмы, в которых действие происходило зимой, – снег, катание на санках и все такое прочее… из динамиков лились мелодии рождественских гимнов. Шли репетиции мистерии. Шеф-повар Кардуччи продумывал, как лучше организовать банкеты. Общественные помещения и каюты оглашались радостным смехом – ни одного вечера не обходилось без сборища. В соответствии с молчаливым договором никто не вспоминал о том, что с каждой секундой Земля становится еще на триста тысяч километров дальше.