Если бы всё было иначе - Сара Эверетт

Мы обнаружили Роуэна в столовой. Он танцевал брейк-данс. Когда мы вошли, он в буквальном смысле слова стоял на голове.

Я почувствовала, как застывший рядом со мной Люк напрягается всем телом. Видимо, у исчезновения Ро все-таки не было веских причин.

Но я все-таки вытащила телефон и сфотографировала, как он балансирует, стоя на голове. Не смогла удержаться.

Хотя мне было непривычно и неприятно видеть Ро пьяным вдрызг, упустить такую возможность я не могла. Мы с Ро придерживались мнения, что, если человеку не хватило ума, чтобы удержаться от безрассудного поступка, другие имели полное право заснять этот момент на долгую память. У Ро был снимок, на котором из моих глаз градом катятся слезы после того, как я на спор опустошила два пакетика острого соуса. Я сделала не меньше десятка фотографий, когда он покрасил волосы в зеленый на День сильных духом [2 - Ежегодный день осведомленности о ЛГБТ-сообществе. ].

– Ты что, его сфотографировала, что ли? – спросил Люк, когда я засунула телефон обратно в карман. Я широко улыбнулась, и он недовольно покачал головой. Ну, если он еще не привык к нашим выходкам, то уже никогда не привыкнет.

Мы подошли к Ро, который все еще крутился на голове. Он резко остановился и уставился на нас.

– Вы зашли в мое пространство, – пожаловался он.

– Ты стоишь вверх ногами! – отозвалась я.

Тем не менее, когда мы с Люком помогли Ро вернуться в нормальное положение, тот выглядел не слишком смущенным. Он только обхватил голову руками, как будто комната все еще вращалась перед его глазами.

– Что, черт возьми, с тобой не так? – проговорил Люк, не повышая голоса.

– А с тобой? – Ро смерил его злым взглядом. Он был на несколько сантиметров выше своего старшего брата и при любой возможности напоминал об этом всем подряд.

– Так, все, успокойтесь, – произнесла я, становясь между ними.

В последний раз я видела драку между Ро и Люком, когда им было десять и одиннадцать лет соответственно. Я сомневалась, что Люк на такое пойдет, а вот взвинченного Роуэна стоило остановить как можно быстрее. Девиз Ро по жизни звучал так: сначала действуй, потом думай. Это касалось чего угодно, кроме ситуаций, непосредственно влиявших на его способность играть в теннис. Он ничем не дорожил так сильно, как своей стипендией и местом в команде. Именно поэтому мне было так тяжело и непривычно видеть его пьяным.

– Надевай обувь. Мы уходим, – прошипел Люк, и только тогда я заметила, что Ро, оказывается, стоит босиком.

К моему удивлению, Ро послушался. Добравшись до другого конца комнаты, он надел кеды – может, свои, а может, чужие – и побрел к выходу из дома. Мы последовали за ним.

Пока мы с Люком пересекали подъездную дорожку и, поддерживая Ро с двух сторон, брели к тому месту, где припарковали машину, мы обсуждали, как лучше поступить с машиной Ро. Учитывая текущую ситуацию с парковкой, мы решили отложить решение этого вопроса на потом.

– Завтра покатается на автобусе, а потом сам ее заберет, – сказал Люк.

Одной рукой он придерживал Роуэна, а другой прижимал к уху телефон.

– Только, блин, не говори, что звонишь маме! – внезапно крикнул Ро. Я была готова поклясться, что его голос никогда в жизни не звучал так раздраженно и капризно.

– Роуэн, заткнись! – зашипела я. Люк наверняка слушал голосовое сообщение.

– Успокойся, черт возьми, или дальше пойдешь сам, – произнес Люк.

– Засранец, – пробормотал Ро, но сделал это едва слышно, из чего я заключила, что он понимает, насколько серьезен сейчас Люк.

После того как мы усадили Ро в машину, я забралась на пассажирское сиденье, и мы поехали к моему дому. Меня не было всего около часа, и, так как в телефоне не наблюдалось ни сообщений, ни пропущенных звонков, я не сомневалась, что родители по-прежнему крепко спят.

Ро тоже тихонько сопел на заднем сиденье.

Люк заглушил мотор у моего дома и, когда я уже выходила из машины, обернулся ко мне.

– Спасибо, Джей-Джей, – проговорил он тихим голосом, чтобы не разбудить брата.

Когда я услышала это прозвище, мое сердце забилось быстрее. Ребенком я ненавидела свое имя. Джесси Рамфилд.

Я ненавидела родителей за то, что они даже не потрудились назвать меня «Джессикой». Они были слишком заняты собой, а тут появилась я. Видимо, я стала для них такой неожиданностью, что им едва хватило сил сократить одно из с самых затасканных женских имен в истории. Они даже не придумали для меня второе имя, которое обычно дают всем детям. Так что в младших классах я начала заставлять людей звать меня Джей-Джей.

Прозвище прижилось, а потом во мне проснулся здравый смысл. Я поняла, насколько глупо себя вела, и запретила окружающим использовать любые варианты, кроме Джесси. Люди, которые до этого пошли мне навстречу (а это были практически все, за исключением родителей), вернулись к изначальной форме моего имени. Все, но только не Люк.

Он продолжал иногда так меня называть.

Редко, но все же.

Не знаю, как мне не удалось выбить из него эту привычку – с моим новоприобретенным здравомыслием и вытекавшим из него презрением к выпендрежникам, которые заменяют свои имена инициалами. Возможно, на самом деле не так-то мне этого и хотелось.

– Всегда рада, – сказала я от всего сердца.

Люк улыбнулся – он почувствовал, что я говорю от души, – а в следующее мгновение я уже захлопнула дверцу машины и побрела к своему дому.

Как и ожидалось, проблем с родителями не возникло, но мое сердце вдруг начало странно колотиться – это порой происходило, когда дело касалось Люка. Например, когда он удалил все песни со своего старого айпода, закачал на него кучу любимой джазовой музыки Мэл и подарил мне на Рождество. Или когда мне поставили брекеты, а он сказал, что моя улыбка «по-прежнему на десять баллов из десяти».

Я легла спать с мыслями о Люке, но следующее утро начала со слов Ро.

Прости за вчера… Если тебя это утешит, у меня раскалывается башка. Мама орала на меня целый час, а Люк говорит, ты сфотографировала, как я танцую брейк? ??