Арабские звезды сияют ярче - Лариса Соболева

– Я предупреждал, – заговорил Арсений стальным тоном начальника, – я настаивал, что с подобными личностями надо завязывать. Грубо завязывать, раз не понимают. У нас свой уровень, у нее свой, где ей и проломили голову. Но тебе ее жалко. Было! Ты как зомби тащилась к Нютке по первому ее скулежу.

– Она болела, – робко возразила Оксана.

– Алкоголизмом, – согласился Арсений. – Жалости, моя дорогая, не все заслуживают, во всяком случае, не Нютка. Но у нас почему-то принято жалеть отребья, которые сами залезли в помойную яму и, как правило, вылезать оттуда не имеют намерений. Она же на голову тебе садилась. И на мою пыталась залезть.

– Как пыталась? Что ты имеешь в виду?

– Ничего, что подлежит обсуждению в нашем доме. Что там было?

– На опознании? ..

Без сомнения, пиджак принадлежал ей

Нютка… Когда-то была она славненькой, наивной, голубоглазой куколкой и восторгалась по всяким пустякам, эдакую очаровашку называть Анной не поворачивался язык, только Аннушкой, чаще – Анютой. Шло время, девчушка менялась, но не в лучшую сторону. Между тем и имя уменьшилось на одну букву, осталась Нюта, которой хронически не везло, начиная с мужиков – ее все бросали. Когда юная куколка изрекает некую глупость – это вызывает умиление, но когда взрослая деваха мелет чушь, это бесит, а любовников так и вовсе доводила данная черта до белого каления. Любовники уходили, отблагодарив Нюту за любовь и преданность кулаками.

В очередном статусе брошенки она запивала горе вином, и чем дальше – тем дешевле на ее столе появлялось пойло. К тридцати годам Нютка сложилась в стойкую выпивоху, ее интересы дальше посиделок с рюмкой не распространялись, к тридцати трем она приобрела алкогольный типаж – знаковую припухлость личика и блудливо-игривый глаз. С этих пор характер Нютки напрочь испортился: куколка переродилась в хабалку и попрошайку, выклянчивающую деньги у знакомых или хотя бы жратву. Нормы с моралью перестали для нее существовать, на высший балл она усвоила лексикон люмпенов, основным приемом стала лакейская наглость. Работать они-с не желали – зачем, когда можно некоторых тупиц доить? Оксана так просто обязана была содержать ее, потому что… А потому что! – вот и все объяснение. Такова краткая история дурехи, которую изложила следователю Оксана днем.

– Вы уверены, что этот пиджак ваш? – уточнил он.

– Мой, – ответила Оксана. – Я отдала его Нютке.

– Дороговатый подарок. Или я ошибаюсь?

Нет, Терехов не ошибся. Пиджак стильный, приятного лимонного цвета (если не считать то ли грязных, то ли кровавых пятен), брендовый, естественно, дорогой. Подобных вещей мало, да и куплен он в бутике Милана, значит, второй такой в городе – нет, нереально. Отдать пришлось, мерзавка Нютка научилась вымогать желаемую «плюшку» путем шантажа:

– Вот возьму и расскажу твоему Сеньке, что у тебя любовников хренова туча! Он тебя сразу бросит. Бросит, бросит! Он же у тебя ни рыба, ни мясо, сибарит хренов и самовлюбленный болван. Правильно сделает, потому что ты гадина… Ой, я хотела сказать – жадина, случайно вырвалось – гадина. Хи-хи-хи… Ну, прости, прости… Язык враг мой, что хочет – то и лопочет. И твой… враг… Хи-хи-хи-хи…

Легче стянуть пиджак и кинуть в алчную, наглую, подлую крысиную мордочку, тем самым избавиться от проблем. На время, конечно, до следующего вымогательства. Признаться, Оксана боялась, что эта дура наплетет мужу всякой дряни, хуже нет ситуации, когда надо оправдываться за то, чего не делал. Доказать правду зачастую не представляется возможным, потому что человек верит в ложь легче, чем в любые доказательства якобы провинившейся стороны. А пиджак… спокойствие дороже. Но весь этот балаган не перескажешь следователю, он же подумает черт знает что.

– Все-таки, – задумчиво протянул Терехов, когда и юбку Оксана признала своей собственностью, подаренной Нютке, – мне не понятно, что связывало вас, благополучную, элегантную женщину с Анной Гришак, хронической алкоголичкой и наркоманкой.

– Мы с детства дружили. Она приехала с матерью из деревни такая хорошенькая… В одном доме жили… в старой пятиэтажке… учились в одном классе, позже встречались после лекций в институте, ходили по театрам, концертам… Что вы сказали? Наркоманка? Нютка? Почему вы так решили?

– Не я решил. Патологоанатом, он все видит, когда разрежет человека.

Она вздохнула, догадываясь, что выглядит в глазах следователя не крутой бизнес-леди, а клинической дурой, что он и подтвердил:

– Вы серьезно не замечали за ней пристрастия к наркотикам?

– Никогда. Мы редко виделись, обычно она звонила, когда нужны были деньги… или еда… или вещи какие…

– А вы, получается, всем обеспечивали ее?

– Ну, получается, – раздраженно бросила Оксана. – Мы недолго виделись, я мало имею свободного времени, только приезжала и отдавала. У меня не было повода заподозрить, что она тратила на… Наверно я плохая подруга.

– Наверно, – согласился Терехов. – А круг ее знакомых?

Что могла рассказать о знакомых Нютки Оксана? Наверняка алкаши, а если не алкаши, то ясен пень тунеядцы, которым понадобилось временное жилье и полный, пусть и скудный, пансион. Ко всему прочему она чертовски устала от вопросов и уже ничего не хотела.

– К сожалению, – продолжил Терехов, – мы никого не нашли из телефонных контактов Анны Гришак, скорей всего, это номера с левых сим-карт.

– Клянусь, я не общалась с ее сожителями и друзьями, мне они были неинтересны, более того, противны. Так что не смогу помочь отыскать их.

– Ладно. Последний вопрос на сегодня: были на теле Нюты приметы? По которым можно точно определить, что это она, а не другая женщина?

– Да… Да! На бедре… на правом… тату – ящерица зеленая. Изогнутая такая… буквой S… латинской. С золотистыми пятнышками. Был у нее один татуировщик, он и сделал тату, ну, как оберег – ящерица умеет сбрасывать хвост в опасных ситуациях и спасается бегством.

– К сожалению, наличие или отсутствие татуировок не может быть доказательством личности. Нужно что-то… чего у других нет, присущее только ей.

– Тогда… два шрама от ножа, – с сомнением произнесла Оксана, но, видя, что Терехов заинтересовался, продолжила более уверенно: – Один на руке выше запястья, она защищалась, второй ниже ребер – она успела увернуться, лезвие проткнуло насквозь бок, правда, жизненно важные органы не были задеты, но рану зашивали в больнице.

Терехов взял смартфон со стола и позвонил:

– М-да, какая яркая у людей жизнь, однако не помог оберег Анне… Леонид Львович, татуировки на теле Гришак есть? .. Ага, ящерица, спасибо… Знаю, знаю. И все-таки это подтверждение личности. Но у настоящей Гришак есть еще приметы, два шрама от ножевых ранений… Да, да, именно так расположены.

Он положил трубку на стол, взглянул на Оксану и кивнул:

– Это она, Гришак Анна. Приметы совпали полностью.

Нютка всегда стояла между ними

Нет, не в том смысле, она не претендовала на Арсения – куда ей, но стояла невидимой стеной, внося раздоры, даже когда ее не было рядом. Она была неотъемлемой частью их жизни, хотя в доме при Арсении появлялась редко, зная его реакцию, которую он не удосуживался прятать. Муж категорически возражал против их «теплых» отношений, хотя Оксана дружбу отрицала. «А что это? » – взрывался Арсений, на сакраментальный вопрос жена неубедительно мямлила, пытаясь объяснить ему, что не может сказать Нютке – пошла вон, забудь ко мне дорогу.