Книжная дама из Беспокойного ручья - Ким Мишель Ричардсон

Па перевел взгляд на ручей, вернулся к свече, а затем снова, уже более пристально, стал рассматривать берег. Тихо ворча себе под нос, он мучительно думал, что делать с фитилем, стоит ли его поднять, опустить пониже или оставить где-то посередине. С одной стороны, большой фитиль дольше горит и продлевает встречу, с другой – он быстрее потухнет для любого жениха, которого Элайджа Картер не сочтет подходящей партией.

– Народу нужны книги. А моя работа – удовлетворять аппетиты людей, голодных до знаний.

– Женщина должна хранить домашний очаг, – он поднял свечу.

– Но, если я выйду замуж, УОР меня уволит. Прошу. Я библиотекарь. Даже сама Элеонора Рузвельт одобряет.

– В отличие от моей незамужней дочери, первая леди США не занимается мужской работой, волоча свою задницу по ухабистым горным дорогам.

– Люди хотят учиться, – я снова мельком взглянула на руки и потерла их под одеялом, – а книги просто созданы для этой цели.

– Людям куда важнее иметь еду на столе. Многие голодают и болеют. В том числе и дети. Старики умирают. Мы в буквальном смысле сосем лапу в этих краях. Почти две недели назад вдова Каролина Барнс впустую прошла девять миль, чтобы спасти своих малышей.

Бедная женщина кое-как добралась до города и скончалась на его улицах. Тело было в сыпи от пеллагры. Я много раз видела, как у голодающих выпадает такая сыпь. В прошлом месяце одна женщина из ущелья потеряла пятерых из двенадцати детей, а еще месяцем ранее в том же районе дальше по горе умерла целая семья.

– Но люди говорят, что книги облегчают их страдания. Это самое лучшее, что с ними происходило в жизни, – парировала я.

– Картинка курицы, напечатанная на странице, не спасет их, – возразил Па, тряся фитиль и пытаясь меня угомонить. – А это, – он слегка ударил кулаком по подсвечнику, – это тебе и нужно.

Чересчур задранная свеча отчаянно показывала свою наготу, что вызывало смущение. Теперь и я заметила тревожность в серых глазах Па.

* * *

Очень долго я разделяла страхи отца относительно дальнейшей судьбы его единственной дочери, но это продолжалось ровно до того дня, когда стало известно о социальной программе Рузвельта «Новый курс», направленной на поддержку населения во время Великой депрессии. Наш народ страдал чуть ли не со времен моего рождения, но сейчас правительство внезапно вспомнило о нас и предложило свою помощь. В прошлом году президент приказал Управлению общественных работ штата Кентукки нанимать женщин разносчиками литературы и предметов искусства. Для многих жителей горных районов, то есть для всех нас, это был первый опыт взаимодействия с библиотекой, который доставлял удовольствие и пробуждал еще больший интерес.

В городе я увидела объявление о работе, в котором требовались женщины для конной доставки книг. В нем ничего не было сказано о цвете кожи, в том числе о моем. Спустя месяц после смерти матери я втайне от отца заполнила анкету и получила должность в Конной библиотечной службе.

– И они дали работу, тебе? – Па был ошарашен, узнав об этом прошлым летом.

Я не стала рассказывать ему о том, как обошла проверку, отправив заявление через почтовое отделение. По условиям заявки человек мог обратиться к заведующему библиотекой своего города либо отправить документы напрямую в Конную библиотечную службу, которая базировалась во Франкфорте. Уж лучше попытать счастья с незнакомыми мне людьми, нежели доверяться начальству Беспокойного ручья.

– Что, других не нашлось? – спросил отец. – Ты не можешь работать, – тут же добавил он.

– Па, нам нужны деньги, а эта работа хорошо оплачивается и…

– Работающая женщина никогда не выйдет замуж.

– Да кто меня такую возьмет, синюю? Кто захочет?

Я была уверена, что никто не станет связывать себя узами брака с одним из Синих людей штата Кентукки. Что никому не нужна тихоня, чьи губы и ногти цвета голубой сойки, а оттенок кожи напоминает васильки, растущие в наших краях.

Мне не хватало смелости смотреть людям в глаза, ведь в противном случае страх мог выдать мои истинные чувства. Обычный стыд, проблеск радости, вспышка гнева или внезапный испуг медленно, но верно окутывали кожу, постепенно покрывая все тело, и в результате мое спокойное лицо заливалось краской цвета зрелой черники, что вынуждало собеседника в спешке ретироваться. Вырисовывалась не самая радужная перспектива семейной жизни для последней женщины из синего горного рода, обманувшей людей со всего Содружества и даже врачей. Здоровая девушка с оттенком кожи, как у всем известной синей васильковой стрекозы, обитающей повсеместно в заливах штата Кентукки, – к такому выводу пришел озадаченный старый доктор, тут же окрестив меня Васильком. С первой же секунды эта кличка прижилась.

– Кюсси, ты сможешь выйти замуж за человека не из нашего круга общения, который увезет тебя отсюда. Именно поэтому я копаю уголь. Поэтому тружусь не покладая рук, – любил говорить Па, обсуждая мое будущее.

И тогда клеймо позора повисло бы в мертвой тишине, съедая меня с головы до ног. Ведь люди вокруг думали, что наш род существует только за счет кровосмешения. Но это неправда. Мой синий прадед из Франции обосновался в этих краях, женившись на белой уроженке Кентукки. Несмотря на это, наряду с обычными, у них родилось несколько синих детей. Подобно другим горным кланам этих окрестностей, некоторые вышли замуж за чужаков, однако были и те, кто женился на своих родственниках, поскольку они не могли далеко уехать.

Вскоре мы, синие люди, во избежание насмешек со стороны, заставили себя уйти глубоко в горы. В самую темную часть нашей страны. Па любил это место, называя его безопасным для меня, последней представительницы нашего рода, единственной. Но я читала в журналах о подобных видах. Канадский олень, странствующий голубь. Под угрозой исчезновения. Читала о том, почему многие животные были истреблены. Сама мысль стать жертвой, навсегда исчезнуть, оказаться последним Васильком во всем мире, единственной представительницей нашего рода, наводила такой ужас, что мне хотелось поскорей примчаться к зеркалу, расчесать до крови горло и бить себя в грудь до тех пор, пока не вернется дыхание.

Многие смотрели на нас с презрением. Хотя на работе у Па не было проблем: его бледно-синяя кожа особо не раздражала людей, когда они, одинаково грязные, вместе выходили из шахты.