Дженнифер Морг - Чарльз Стросс

Я подаюсь вперед, забыв про изоленту, которой примотан к креслу.

– Очень клево, – восхищенно говорю я. – Я ее, кажется, видел на канале «Дискавери».

Энглтон откашливается.

– Если это все, позволь продолжить.

Как, ну как ему это удается?

– Операция ДЖЕННИФЕР, первая попытка поднять эту подлодку, увенчалась частичным успехом. Я был там в качестве младшего агента по двустороннему договору о бентосе. Сотрудники ЦРУ были… слишком оптимистичны. К чести Черной комнаты, следует сказать, что она не позволила втянуть себя в эту авантюру, а к чести другой стороны договора, что она воспользовалась минимально необходимой силой, чтобы не допустить подъема субмарины. Когда Сеймур Герш и Джек Андерсон предали эту историю огласке в «Лос-Анджелес таймс» через несколько месяцев, в ЦРУ сдались: «Гломар Эксплорер» был официально признан собственностью правительства США и сдан на консервацию, судьба баржи неизвестна – официально она пошла «на утилизацию», – и мы думали, на том дело и кончилось.

Закончив рисовать пентакль вокруг моего кресла, Пинки дает сигнал, что подключил его к генератору изохронного сигнала – показывает два больших пальца Борису. Борис захлопывает крышку ноутбука и берет его под мышку.

– Теперь запутывание, – говорит он мне, – инструктаж продолжим потом.

– Ого! А она-то… – Киваю в сторону стены, за которой лежит спящая красавица, затем кошусь на ноутбук. – Она-то тут при чем?

– Если бы слушал инструктаж, понял бы, – ворчит Борис. – Брейн, Пинки, по местам.

– Ну, удачки тебе, Боб. – Пинки хлопает меня по плечу и убегает в небольшой защитный круг, который он соорудил на ковре возле телевизора. – Все будет в порядке – вот увидишь.

Брейн и Борис уже в своих кругах.

– А что, если в тот номер кто-то вошел? – спрашиваю я.

– Дверь заперта. И я повесил табличку «Не беспокоить», – отвечает Брейн. – Все на местах?

Он достает черный пульт и поворачивает на нем переключатель. Я заставляю себя расслабиться в кресле; в номере за стеной с просверленными дырками загорается очень особый свет, окутывая существо в пентакле.

Когда вы вызываете сущности из других измерений, нужно принимать некоторые меры предосторожности.

Во-первых, забудьте про чеснок, свечи и священные книги: это все не работает. Для начала следует озаботиться хорошей изоляцией, чтобы вызванная сущность вам мозги не вышибла через уши. Когда вы себя заземлили, нужно обратить внимание на особые оптические широкополосные каналы, по которым демоны могут попробовать загрузиться в вашу нервную систему, – они называются «глаза». Делить свой гипоталамус с чужеродным мозгоедом не рекомендуется, если вы планируете все-таки выйти на обещанную государством пенсию; с точки зрения безопасности это как плясать на третьем рельсе лондонской подземки. В общем, оптическую изоляцию тоже следует обеспечить.

И не смотрите в резонатор лазера оставшимся глазом, как рекомендует инструкция. Большинство демонов тупые, как мешок с молотками. Это не значит, что они безопасны – компилятор C++ тоже очень «безопасен» в руках увлеченного пятикурсника. Есть люди, которые могут поломать все что угодно, а вычислительная демонология подразумевает очень неприятный оттенок в таких словах, как «антивирус» или «утечка памяти».

В общем, я самым серьезным образом опасаюсь того, что Борис, Пинки и Брейн собираются со мной сделать. (И очень, очень зол на Энглтона, который им это приказал. ) Тем не менее приходится признать, что они более чем компетентные кибермаги и не забыли о мерах безопасности. Сущность, именующая себя Рамоной Рандом, – черт, это даже может быть ее настоящее имя, может, так ее звали, когда она еще была человеком, до того, как Черная комната превратила ее в оккультный аналог управляемой ракеты, – соответствующим образом зафиксирована в соседней комнате. В шкафу – перед двумя дырками, которые просверлил в стене Брейн, – стоит треножник с лазером, светоделительной пластиной и термостатическим боксом, содержащим культуру ткани, выращенной из создания, которого и вовсе не должно быть на свете. И все это подключено к плате, которая выглядит так, будто ее придумал Эшер, объевшись ЛСД.

– Все готовы? – спрашивает Брейн.

– Готов, – отзывается Борис.

– Готов, – вторит ему Пинки.

– Вообще не готов! – кричу я.

– Спасибо, Боб. Пинки, как там удаленный терминал?

Пинки смотрит на маленький дешевый телеэкран, подключенный к приемнику.

– Слюни пускает. Думаю, она спит.

– Хорошо. Свет.

На обратной стороне платы начинает мигать диод, и я краем глаза замечаю, что Брейн управляет им при помощи пульта от телевизора. Умно, успеваю подумать я, прежде чем он нажимает следующую кнопку.

– Кровь.

Что-то начинает течь из бокса, шипит на странном соединении на плате, которое вдруг вспыхивает серебристым светом. Я пытаюсь отвернуться, но сияние приковывает мой взгляд, как пузырек кипящей ртути, который вдруг надувается и заполняет весь мир. А потом, будто слепое пятно, растет, охватывает всю голову до затылка.

– Символическая связь установлена.

В нос мне бьет сильнейший запах фиалок, и по спине бежит целая орда мурашек, которые затем все забираются мне в живот, чтобы свить там гнездо.

«Привет, Боб».

Этот голос ласкает мне уши – как бархатный пух на сорванном неделю назад баклажане, знойном, но с гнильцой в глубине. Мне сводит кишки. Я ничего не вижу, только водоворот света, а фиалки разлагаются на что-то неописуемое.

«Ты меня слышишь? »

«Слышу».

Я прикусываю язык и чувствую вкус звука стальных гитар. Рассеянно отмечаю: синестезия. Я о таком читал: если бы ситуация не была такой опасной, это было бы захватывающе интересно. Тем временем моя правая рука напрягается и пытается разорвать изоленту – без моей воли. Я пытаюсь ее остановить, но не могу.

«Оставь мою руку в покое, будь ты проклята! »

«Я уже проклята», – легкомысленно отвечает она, но мои мускулы перестают сокращаться.

И тогда я понимаю, что не шевелил губами, а Рамона – что еще важнее – не говорила этого вслух.

«Как это контролировать? »

«Воля становится действием: если ты хочешь, чтобы я тебя услышала, я слышу».

«Ого».

Светомузыка замедляется, по краям начинает проступать реальность. Такое чувство, будто кто-то вогнал мне в голову железнодорожную шпалу.

«Меня тошнит».