Скопление неприятностей - Вадим Панов

Потому что любой адиген – воин.

Когда-то они были всадниками, несокрушимыми рыцарями, с головы до ног закованными в стальные латы, с легкостью выдерживающие удары стрел, мечей и даже копий. Когда-то они олицетворяли собой саму Войну, и противостоять им на полях сражений могли только равные, столь же хорошо обученные и снаряженные воины. Когда-то один-единственный рыцарь мог решить исход исторического сражения, обратив в бегство полтысячи пехотинцев, как это случилось в битве при Фенчинге, в результате которой на Андане сменилось пять даров из двенадцати. Но те времена давно канули в Лету. Пушки и огнестрельное оружие изменили тактику боевых действий, и легендарные доспехи отправились на вечное хранение в арсеналы родовых замков. Бог полюбил большие батальоны, артиллерийские батареи и цеппели, однако адигенам не давала покоя мысль, что огнестрельным оружием можно научиться владеть так, чтобы на поле вернулся «Король сражений», способный в одиночку одержать победу.

И в мир явился Хоэкунс – Высокое Искусство достижения цели, сложная, оттачиваемая в течение столетий система жесточайших физических тренировок и философских воззрений, призванная сформировать идеального воина. Своей главной цели – создать бойца, способного в одиночку решить исход битвы, Хоэкунс не добился и не мог добиться в эпоху пулеметов и бронетягов, однако в ближнем бою, в перестрелках и дуэлях бамбальеро – так называли адептов Высокого Искусства, – не было равных. Они действовали уверенно и хладнокровно, они все видели и везде успевали, они великолепно разбирались в алхимических смесях и могли составить патрон для любого выстрела, хоть на десять метров, хоть на лигу. Они промахивались в одном случае из ста, и Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур был одним из лучших, был бамбадао, величайшим мастером Хоэкунса. Обладал титулом, который невозможно купить ни за какие деньги, потому что учителям Химмельсгартна, наверное, единственным во всем Герметиконе, было абсолютно плевать на происхождение и знатность ученика, на его золото и могущественных родственников: они готовили воинов, и ни один адиген – ни заурядный владетель, ни сиятельный дар – не смел им перечить или указывать, как себя вести.

Помпилио никогда не рассказывал о проведенных в Химмельсгартне годах, но, глядя на то, чему он научился, окружающие понимали, что в жизни капризного, привыкшего к роскоши адигена были и кровавый пот, и кровавые мозоли, и он с честью выдержал такие испытания, которые многие сочли бы изощренными пытками.

И продолжал изнурять себя тренировками, которым посвящал не менее двух часов в день.

///

– Теодор!

Дверь мгновенно распахнулась, и в гимнастический зал вошел Валентин с серебряным подносом, на котором стоял высокий хрустальный бокал.

– Бодрящий коктейль, мессер.

– Ядреная пришпа, сколько раз тебе повторять, что он не бодрит, а питает! Какая бодрость может появиться от этой дряни? – потный Помпилио жадно выпил содержимое бокала – жуткую, по мнению многих, смесь молока, яиц, сока, фруктов и злаков, и вернул его на поднос. – Где Кира?

– Адира просила передать, что будет рада попить с вами чаю, – сообщил слуга.

– Сколько у меня времени?

– Примерно час.

– Насколько примерно?

– Час с четвертью, мессер.

– Достаточно, – после короткого размышления решил дер Даген Тур, бросив в угол мокрое от пота полотенце.

– Достаточно для чего, мессер? – поинтересовался Валентин.

– Теодор, я в настроении сходить в арсенал и выбрать, в конце концов, оружие для предстоящего путешествия.

– Прекрасная мысль, мессер, – одобрил слуга, пристраивая поднос на ближайшую лавку, чтобы проследовать за хозяином.

– А главное – никакой философии, – продолжил Помпилио, направляясь по широкому коридору к лестнице. – Теодор, во время физических упражнений я пересмотрел свое утреннее мнение и считаю, что философские умозаключения, в пользе которых ты пытался меня убедить, есть признак душевной слабости и даже некоторого психического расстройства. Настоящий муж должен быть суров и агрессивен.

– Вне всяких сомнений, мессер, – не стал спорить Валентин.

– Я такой?

– Прежде чем ответить, я хотел бы уточнить: суровым и агрессивным вы желаете быть по отношению к кому?

– Мне кажется или я действительно ощущаю в твоем вопросе скрытую иронию? – осведомился Помпилио, широким шагом двигаясь по коридору.

– Я всего лишь желал дать максимально полный ответ, мессер.

– Не нужно ничего усложнять, Теодор, наши отношения должны оставаться четкими и понятными.

– Да, мессер.

– Я такой?

– Вне всяких сомнений, мессер.

Помпилио остановился, ожидая, когда слуга откроет дверь в арсенал, и неожиданно произнес:

– Я не был здесь три дня.

– Да, мессер, – спокойно подтвердил Валентин.

– А вчера я так и не добрался до эллинга.

– Да, мессер.

Потому что время, которое раньше отдавалось оружию и цеппелю, теперь занимала Кира.

– Это хорошо?

– Вы взрослый, умный человек, мессер, который всегда принимает правильные решения. И если вы не нашли времени на посещение арсенала или эллинга, значит, вы потратили его на нечто более важное.

– Мы оба знаем, что я потратил время на Киру, – проворчал Помпилио. – Она…

И улыбнулся.

Валентин выдержал паузу, а поняв, что хозяин не собирается продолжать, распахнул дверь в арсенал.

Общеизвестно, что бамбальеро безразлично, из чего стрелять, ведь они одинаково хорошо управляются и с охотничьим ружьем, и с пулеметом. Бамбальеро с легкостью определяют сильные и слабые стороны любого оружия, всегда выбирают то, которое наилучшим образом подойдет для достижения цели, но особенно трепетную любовь у них вызывают бамбады: уникальное оружие высочайшего класса, изготовленное вручную, в единственном экземпляре, и всегда – под конкретного владельца. Создавать оружие, которое Хоэкунс официально признавал бамбадами, могли только лучшие мастера, доказавшие свое умение перед высшими адептами Высокого Искусства, после того как представленное ими оружие долго и тщательно изучалось и пробовалось лучшими воинами Герметикона. Перед началом работы мастера обязательно встречались с заказавшим оружие бамбальеро, досконально расспрашивали его о манере ведения боя, о задачах, которые он ставил перед бамбадой, изучали его анатомию и даже привычки. А после создавали оружие, которое в полном смысле слова становилось продолжением хозяина: вес, балансировка, внешний вид – все подходило идеально.

Бамбады изготавливались долго, стоили дорого, однако Помпилио был владельцем обширной и периодически пополняемой коллекции, которой не без основания гордился и периодически пополнял. Как правило, в путешествия он брал ее всю – арсенал занимал на «Пытливом амуше» отдельное помещение, однако на этот раз им предстояла необычная поездка, и Помпилио мог взять с собой ограниченное количество стволов.