Три эссе на одну тему - Алексей Борисов

Он орал:

– Яла! Тян! По мес-та-а-а-ам! ..

Вокруг ещё не понимали того, что вот сейчас произойдёт.

Ал влетел в отсек шлюзов. За ним, понимая, что что-то случилось, влетели и Яла и Тян, но нерасторопно.

– В челно-оо-ок! – Орал уже из люка он, но те медлили, и только Яла успела протиснуться в люк челнока.

Завизжали сигналы, включились двигатели, но изменить ничего уже было нельзя. Ускорение, сильное, с ним не справляются руки, не дало вовремя усесться в аппарат и зафиксироваться в креслах, не говоря уже о том, чтобы вовремя закрыть люк и подключиться к системе.

Да, корабль вышел на орбиту. Ошибка капитана была в направлении движенья по орбите, и все искусственные спутники Земли – шпионы, связи, наблюдения за погодой, отработавшие своё, действующие, и оставшиеся как мусор – неслись им навстречу с двойной космической скоростью.

– Экипажу занять места и пристегнуть ремни! – команда раздалась везде.

Монитор системы столкновений дал сигнал автономной работы, и корабль попытался уйти от двух-трёх самых опасных объектов, что приближались к нему с неимоверной быстротой. Манёвры закрутились с страшенной силой. В одну сторону, другую, третью. Кто не смог пристегнуться, бились о стенки, ломали кости. Электроника взяла управление на себя.

Всё случилось почти что за миг. Сноп искр: какой-то спутник, долбанув в корабль и прошив насквозь его отсеки, грудой обломков вылетел с противоположной стороны. Внутри отсеков погас свет, и, загудев убегающим в космос воздухом, корабль будто умирал.

Челнок с тремя космонавтами сорвало с узлов крепления и бросило из чрева звездолёта.

Секунды потекли так медленно, что из этих немногих могла бы получиться вечность. В ушах – как выключилось всё. Ал смотрел, что творится с двумя его друзьями, но ничего сделать не мог.

Ужасно заболела голова. Глаза у Ала выпирали из орбит. Он помнил, что как-то дотянулся до протянутой руки Тяна и втянул вовнутрь челнока. Он потерял сознание. И как закрылся злополучный люк – не помнил.

Через пару минут давление в кабине вернулось к приемлемому, но в живых остался только он – Ал.

Челнок отлетел далеко. Ал смотрел на свой бывший корабль. Вот и новый сноп искр: бешено крутясь, разлетаясь кусками антенн, батарей и прочих элементов, по корпусу мёртвого диска срикошетил и улетел в темноту ещё один спутник. И через минуту ещё одна бандура прошла сквозь корпус корабля.

Теперь не оставалось и сомнений, что на нём кто-то выжил. Всё случилось внезапно, Никто не был готов.

«Расслабились», – выдохнул Ал и, надавив на джойстик, помчался прочь с злополучной орбиты.

Ещё пара-тройка столкновений, и тарелка-корабль, снижая скорость, начнёт ускорять путь к Земле. Упадёт через год или два и, наверно, сгорит, распавшись на мелкие кусочки в атмосфере. Главным для Ала было теперь – только сесть, и малютка-челнок всё быстрей и быстрей вываливался из орбитального облака космического мусора.

Бег цифр на дальномере стал совсем бешеным. Ал попытался разжать свои пальцы. Кисть не слушалась совсем, сжимала и сжимала джойстик. Пальцы окаменели, и подкорка из мозга всё слала и слала мышцам сигнал держать из всех сил этот главный в данный момент орган управления – злосчастную ручку.

Испуг сменился прострацией. Не сразу – но пальцы разжались. В свете Солнца иллюминатора фаланги свои Ал увидел мертвенно-белыми. Они разжались, но не до конца. Вот кровь к ним пошла, и кожа, наконец, порозовела. Ал с головы смахнул пот. Ладонь покрылась влагой. Он осмотрелся в челноке.

– Тян… – Ал произнес неуверенно. При спуске Тян был бы штурманом. Теперь его безжизненное тело, не шевелясь, медленно-мертвенно поворачивалось в воздухе. А на висках да и у глаз покойника проступили синие пятна – следы закипания крови в сосудах.

– Где карта? Тян! Где? .. – машинально спросил у покойника Ал с укоризной. Как ему было найти во всей этой неразберихе путь к единственной цели их экспедиции? Когда активировать спуск, чтобы не промахнуться? Где вся эта информация? Почему её не загрузили?

Подобие флешки – карта, несмотря на все поиски и по карманам Тяна, и на челноке, и на поиски в памяти бортовой системы, никак не находилась. Она потерялась, отсутствовала.

У мёртвой Ялы в карманах тоже ничто не нашлось.

Что помнил Ал – так это частоту условного сигнала и частоту сигнала маяка, который включится в назначенное время. И пора маяку давно было включиться, но приёмник молчал.

Челнок приблизился к планете и вышел на орбиту в триста километров. Кончался кислород. Сигнала – не было. Сердце билось всё чаще и чаще. Становилось страшней и страшней. В голове бушевал кавардак из последних событий и звуков кошмара крушения.

«Ещё один виток…» – решился космонавт, расходуя последний кислород. Но и после витка сигнала по-прежнему не было.

Непонятно было, в чём причина. Возможно, когда челнок кувыркался вдоль звездолёта – тогда и потеряли они антенну для этой примитивной радиосвязи землян. Кончался кислород, и выход был лишь один: надо было либо спускаться, либо – умирать.

Умереть… думал Ал. Челнок сперва затормозится в ионосфере. Потом? .. Потом, может, сгорит, может, нет. Но главная беда была не в челноке, а в грузе челнока, который нельзя рассекретить. Приемлемым было лишь только одно: надёжно спрятать этот груз внизу там на Земле и привести его в полную негодность. И чтоб никто не догадался, что это за вещь.

А, ведь жить на Земле ещё можно, подумал Ал. Там есть воздух, вода, даже пища. Есть куры и яйца, масло и хлеб, картошка и рис. Только… люди другие.

Тайна… – космонавт боролся с беспамятством, – ещё есть шанс… Погрузили ведь, всё… или… почти всё. Или что-то осталось… забыли… потом… на потом… В голове всё поплыло, закружилось, и, теряя контроль над собой, Ал включил аварийный режим. И аппарат пошёл на аварийную посадку…

Открылся люк. В глаза ударил яркий свет, в кабине посвежело.

Прошло еще время, прежде чем Ал смог очнуться. Зажмурившись от яркого света, он расстегнул ремни и приподнялся с кресла. Его ноги давно уж отвыкли работать на полную силу – не слушались. Подтянувшись в проёме от люка, Ал выглянул наружу. Вверху было солнце, кругом – какие-то деревья. С их веток срывались снежинки, искрились и падали вниз на челнок и на лицо. Было мертвенно тихо. После спуска в скорлупке, – после той передряги, в которой пришлось побывать, всё казалось волшебным и тихим, и – неживым. Хотя жизнь-то она, наоборот, теперь пред тобой. Вокруг и сверху – деревья: зеленые сосны и кедры. Но ещё, правда, снег. Кругом был снег. Ал опять нырнул в люк, осмотрел внутри всё и потрогал. Сомнений не осталось – друзья были мертвы. Только здесь он вполне осознал, что же случилось. Страшнее и представить трудно: остаться одному и на чужой, хотя и обитаемой планете. Самое опасное – на обитаемой людьми.