Любовь воительницы - Бертрис Смолл

Молодой человек рассмеялся и проговорил:

– Но я для начала должен привести свою лошадь…

– Ну так поторопись! – со смехом воскликнула малышка.

В тот год, когда ей исполнилось одиннадцать, Зенобия решила, что не отправится с семьей в зимнюю кочевку по пустыне – Пальмира внезапно стала для нее весьма притягательным местом. О, как же она любила этот чудесный город с его красивыми, украшенными колоннами улицами, великими храмами, а также широкими аллеями, вымощенными мрамором. И еще тут были чудесные лавки и базары, каждый из которых обладал своим собственным неповторимым запахом. Запахи дубящихся кож… Запахи всевозможных духов… Запахи влажной шерсти, которую подготавливают для прядения и крашения… И, конечно же, специй, и всяких экзотических блюд! Ах, она просто не могла расстаться со всем этим!

С упрямой решимостью девочка спряталась, когда никто не смотрел в ее сторону, и теперь радостно поздравляла себя, уверенная в том, что ее не найдут.

– Зенобия! – эхом прокатился по дому резкий голос Тамар. – Зе-но-би-ия! Где ты, дитя? Ну хватит! Ты же не можешь прятаться от нас вечно! Пора в путь!

– Зенобия, ты ведешь себя глупо, – раздраженно проговорила Ирис. – Сейчас же выходи к нам!

Скорчившись под огромной кроватью в отцовской спальне, Зенобия тихонько посмеивалась. В этом году она не собирается проводить зиму в проклятой пустыне. Одним богам известно, как она ее ненавидела! Мили, мили и мили бесконечного песка! И долгие скучные дни, полные синего неба, безоблачного и сонного. Плюс проклятые козы! И это в то время как ее лучшая подруга Юлия Тулио на весь восхитительный зимний сезон останется в Пальмире. И Юлия будет ходить в театр и на игры! А ей, Зенобии бат-Забаай, придется провести всю зиму среди тупых вонючих коз? О, какой стыд! Да, конечно, бедави измеряли богатство человека по количеству скота, а значит, ее, Зенобии, отец был человеком исключительно богатым. Но до чего же ненавистно всю зиму гоняться за этими глупыми козами!

Лишь ночи в пустыне были интересными. Ей нравилось, когда небо темнело и заполнялось ясными, как хрусталь, звездами, причем иные были настолько яркими и большими, что, казалось, к ним можно прикоснуться. Отец научил ее читать звезды, и она знала, что, покуда видит их, всегда сможет вернуться в Пальмиру хоть из самого Гадеса, царства мертвых.

– Ха, Зенобия! Вот ты где! – Тамар протянула руку и вытащила девочку из-под кровати.

– Нет! – яростно завопила Зенобия, вырываясь. – Я не поеду! Я ненавижу пустыню!

– Не будь дурочкой, – со вздохом отозвалась Тамар. – Ты бедави, а пустыня – наша жизнь. Идем же, Зенобия. Будь хорошей девочкой.

Но девчонка внезапно вырвалась из объятий Тамар и, сверкнув на удивление взрослыми глазами, прокричала:

– Я бедави только наполовину, но даже эта половина терпеть не может пустыню!

Тамар не выдержала и рассмеялась. Зенобия говорила правду, и нельзя было строго ее судить. К тому же девочка еще так юна, а город полон соблазнов… Тут к ним подошла Ирис, и Зенобия бросилась к своей очаровательной матери.

– Я не хочу ехать, мама! Почему мы не можем остаться здесь? Только мы вдвоем! Папа не будет против. Как раз начинается театральный сезон, и Юлия говорит, что этой зимой здесь будет выступать чудесная труппа танцоров и актеров из Рима.

– Наше место рядом с твоим отцом, Зенобия, – тихо ответила Ирис, которая никогда не повышала голос.

Впрочем, никому никогда даже в голову не приходило спорить с ней. Ирис с улыбкой погладила своего единственного ребенка по гладким темным волосам. Какой же красавицей растет эта девочка!

– Так мне можно остаться с Юлией? Ее мама не возражает. Как будто без меня некому пасти коз, – со вздохом добавила Зенобия.

– Нет, дорогая, – последовал спокойный, но твердый ответ.

И при этом Ирис снова улыбнулась. «Бедная Зенобия», – подумала она. Ирис прекрасно понимала, что чувствовала ее дочь, но не собиралась об этом говорить, потому что знала: сочувствие только подстегнет бунт. Ирис тоже не любила пустыню, но ни разу за все годы своего замужества не сказала об этом. Эту часть жизни мужа она принимала как часть собственной жизни.

Протянув руку дочери, Ирис сказала:

– Идем же, драгоценная моя. Давай не будем больше спорить. Остальные уже обогнали нас на несколько миль, а ты знаешь, как я не люблю скакать на верблюде галопом. Если это затянется надолго, меня начнет тошнить. Так что идем быстрее.

– Да, мама. – Зенобия вздохнула покоряясь.

Все трое уже повернулись, чтобы выйти из комнаты, как вдруг услышали тяжелые и незнакомые шаги за дверью спальни. Тамар на мгновение замерла, почуяв опасность, затем, оттащив Зенобию от матери, толкнула девочку обратно под кровать с ярко-красными атласными занавесями.

– Сиди там! – прошипела она. – И что бы ни случилось, не смей вылезать, пока я не разрешу! Поняла? Не выходи, пока не позову!

В следующее мгновение дверь спальни распахнулась, однако Зенобия из своего укрытия не видела, что в комнату ворвался небольшой отряд римских солдат. Тамар же быстро выступила вперед и проговорила:

– Доброе утро, центурионы! Я могу вам чем-то помочь?

Командир отряда окинул ее дерзким взглядом, очевидно подумав о том, что у этой женщины очень даже неплохая фигура, затем, быстро осмотревшись, спросил:

– Чей это дом?

Взяв себя в руки, Тамар спокойно ответила:

– Это дом Забаая бен-Селима, вождя племени бедави, центурион. Позвольте представиться. Я Тамар бат-Хаммид, старшая жена Забаая бен-Селима, а эта госпожа – вторая жена моего господина Ирис бат-Симон.

– А почему вы одни? Где все слуги? – Центурион снова осмотрелся.

Тамар улыбнулась:

– Я вижу, вы еще новичок в Пальмире, центурион. Бедави проводят в Пальмире только половину года, а вторую половину – в пустыне. Мой муж уехал несколько минут назад, а мы с Ирис проверяем, все ли в порядке. Рабам это доверить нельзя. – Она немного помолчала, потом добавила: – А могу я спросить, центурион, почему вы вошли в этот дом? Ведь не в обычаях римлян врываться в частные дома в дружественном городе. Мой супруг – глубоко уважаемый гражданин этого города, уважаемый всеми, кто его знает. У него имеется римское гражданство, он лично знаком с губернатором. Добавлю также, что Забаай бен-Селим является двоюродным братом правителя этого города, принца Одената.