Змей-соблазнитель - Татьяна Полякова

– Пусть развлекается, – демонстративно зевнула я.

– Ага… а если… ты потом скажешь, что я виновата… моя подруга все-таки.

– Не скажу. Мы проверяем Вовкину стойкость, и ты тут совершенно ни при чем.

В следующий раз Ленка позвонила в субботу утром, но, кроме слов «связь здесь хреновая», разобрать ничего не удалось, должно быть, связь действительно никуда не годилась. Дважды попытавшись перезвонить, я задумалась, сидя на своей кухне с телефоном в руке. Судя по возбужденному голосу Ленки, события развиваются. Вопрос – что делать мне? Закатить Вовке в понедельник скандал? Он, скорее всего, начнет отпираться. Скажет, что Ленка все выдумала. Я поставлю ее в дурацкое положение, но сама мало что выгадаю. По идее, надо ехать в это Кощеево, устраивать сцену ревности и посылать Вовку к черту, даже если они тихо-мирно будут сидеть с рыжей на почтительном расстоянии друг от друга. Главное, чтобы количество мужчин и женщин на даче совпадало, тогда любимому не отвертеться. У меня будет минимум три свидетеля его подлого поведения, и я смогу во всеуслышание заявить о разбитом сердце и невозможности его простить.

Я вздохнула и стала набирать номер такси. Водительское удостоверение я получила два года назад и считала себя опытным водителем, но уже неделю обходилась без машины – старую успела продать, новую ждала со дня на день.

Набирая номер, я подумала: грядут сразу два счастливых события: новенькая «Ауди» и избавление от Вовки.

Такси подъехало через пятнадцать минут, я спустилась во двор, прихватив сумку, в которую побросала кое-что из одежды. Легенде стоило соответствовать, а легенда у нас такая: я одумалась и решила присоединиться к любимому. На всякий случай я трижды позвонила Вовке, если вдруг ответит, пробормочу невнятное, сославшись на плохую связь. На счастье, Вовка не ответил.

Таксист, мужчина лет сорока, смотрел сурово. Вздохнул, завел мотор и сказал:

– Сомневаюсь, что мы в ваше Кощеево проедем.

– Оно не мое.

– Вот-вот. Вы, поди, не знаете, там от Журбино не дорога, а направление.

– Я и про Журбино ничего не знаю. Но в Кощеево мне очень надо попасть.

– Ну, если надо… надеюсь, попадем… – вторично вздохнул водитель.

Уже через сорок минут я вынуждена была признать безусловную правоту таксиста. И это еще мягко сказано. Миновав Журбино, довольно большую деревню, мы увидели на обочине щит «Добро пожаловать в заповедник», после чего асфальт внезапно кончился. Правда, некоторое время дорога оставалась вполне сносной, до тех пор пока мы не углубились в лес. Между деревьев кое-где еще лежал снег, а под колесами была каша из грязи, которая вызывала все больше опасений, а с ними – уверенность, что до Кощеева мы не доедем.

Проселочных дорог здесь, кстати, было множество, они сходились, расходились, исчезали за деревьями и вновь появлялись.

– Далеко еще? – робко спросила я, наблюдая за усилиями водителя не угодить в колею, из которой нам однозначно не выбраться.

– Километров десять, – ответил он.

– Боже, – простонала я и в тот момент была не прочь вернуться в город. Идея неосуществимая, развернуться возможным не представлялось. – Рейсовые автобусы здесь не ходят?

– До Тихвина ходят, оттуда до вашего Кощеева километра три, но только пешком.

– Как же там люди живут?

– Да никто там не живет. В это время уж точно. Летом дачники приезжают, но тогда и дороги лучше, трактором колею сравнивают – и вперед. Вроде даже автобус с мая по сентябрь пускают. Тихвинский маршрут продлевают, так сказать. А сейчас, в распутицу, только псих сюда сунется, – зло добавил он, неизвестно на кого злясь – на меня или на себя.

– Говорят, там рыбалка хорошая, – брякнула я, он фыркнул и покачал головой.

– Так вы на рыбалку?

– Нет, я за любовью всей моей жизни, а вот он – на рыбалку.

– Скажите ему, у нас есть места и получше, – заметил таксист, а через пять минут мы встали перед ямой, заполненной водой. Объехать ее не представлялось возможным.

– Черт! – дружно выдохнули мы, водитель, косясь на меня, вышел из машины, подойдя вплотную к яме, огляделся и чертыхнулся вторично.

– Кажется, приехали, – возвратившись в машину, сказал он.

– Далеко еще до Кощеева?

– Километра полтора-два. Эту яму нам не преодолеть, можем так нырнуть… – Тут он был, безусловно, прав. – Выход один: попробовать здесь развернуться. Второго шанса может и не представиться. Извините, дорогая девушка, но вы ничего не выиграете, если мы здесь завязнем…

Я вздохнула и полезла в сумку за кошельком.

– Никаких указателей здесь нет? – спросила я, гадая, стоит ли продолжать путешествие, теперь уже на своих двоих, или разумнее вернуться в город.

– Указателей нет, но дорога все время прямо… если это можно назвать дорогой. Пойдете? – спросил он с сомнением.

– А что делать?

Я расплатилась, вышла из машины и заскакала по обочине с кочки на кочку, а он попытался развернуться. Оглянувшись через некоторое время, я увидела, что машина стоит поперек дороги, а водитель бегает вокруг нее, отчаянно матерясь. Неизвестно, как скоро он сможет выбраться. Первоначальный план летел к чертям. Я-то намеревалась попросить таксиста подождать полчаса на окраине деревни, чтобы Вовка машину не увидел и не заподозрил подвоха. Как я теперь буду выбираться отсюда, виделось с трудом. Такси точно не проедет. Пешком, до этого самого… Тихвина, кажется? Может, автобус туда от Кощеева все-таки ходит?

Я продолжала скакать вдоль обочины, с печалью поглядывая на свои сапоги, за которые выложила кругленькую сумму. Боюсь, этого путешествия они могут и не пережить. Где-то за спиной, скрытый соснами, надсадно ревел мотором «Хёндай», должно быть, в грязь он погружался все больше и больше. Дядьку было жаль, сапоги тоже, про себя и говорить нечего. Вся моя затея показалась глупой, а главное, подлой, что особенно неприятно. Вот будет забавно, если Вовка мне обрадуется! И вместо скандала с последующим разрывом придется сливаться с ним в объятиях до самого понедельника!

«Так тебе и надо! » – зло подумала я, хотела зареветь с досады, но тут заметила, что лес начал редеть. А минут через пять он и вовсе кончился.

Со своего места я разглядела с десяток домов и остатки церкви на пригорке. Возле импровизированной пристани из нескольких досок красовались четыре лодки, две с моторами. Где-то звучала музыка.