Незнакомцы на Монтегю-стрит - Карен Уайт

– Нола не очень разговорчива и молчит о многих вещах, особенно о смерти матери, но она на все сто уверена в одном: Бонни вбила ей в голову, что я был в курсе ее беременности, но отрекся от них обеих. – Он посмотрел на потолок и заморгал. Все, что я могла сделать, чтобы успокоить его, – это пожать ему руку. Через мгновение он продолжил: – Думаю, она делала это для того, чтобы у Нолы не возникало соблазна ее бросить. И из того небольшого, что я сумел выудить из Нолы, я понял, что, когда Бонни воздерживалась от наркотиков, у них были хорошие отношения. Бонни даже научила Нолу играть на гитаре, и они иногда играли вместе на улице. Правда, мне свои таланты она не спешит демонстрировать. Она протащила эту расстроенную гитару через всю Америку, но почему-то отказывается играть на ней.

Я вспомнила, как после того, как моя мать, знаменитая оперная дива, бросила нас с отцом, у меня появилось отвращение к оперной музыке.

– Ей нужно время, – сказала я, надеясь, что Ноле потребуется меньше тридцати трех лет, которые потребовались мне, и то только потому, что моя мать еще жива и объяснила мне, что была вынуждена оставить меня ради спасения моей жизни. Но Бонни больше нет, и ее причины навсегда останутся загадкой.

– Я знаю. Вот почему мне пришлось привести ее к тебе. Софи сказала, что ты поймешь. – Он с виноватым видом улыбнулся мне. – Сколько бы раз я ни говорил Ноле, что понятия не имел о ее существовании, пока не увидел ее на твоем крыльце, она мне не верит. И мы не сможем наладить отношения, пока она не поверит – чего никогда не случится, если мы будем жить под одной крышей и постоянно сталкиваться лбами.

Я нахмурилась:

– Есть только одна проблема. Я рада, что она останется жить у меня, сколько бы времени это ни заняло, но меня вновь выставляют из дома.

Джек удивленно выгнул бровь.

– Софи и сантехник болтали об этом сегодня утром, но все это сводится к трещине в фундаменте. Я еще не спросила мать, но, похоже, мне придется переехать к ней месяца на три. Я уверена, она будет рада принять и Нолу, но мне нужно спросить у нее разрешения. Время от времени у нее возникает желание обзавестись внуком или внучкой, так что, возможно, внучка ее лучшей подруги, живущая с ней под одной крышей, на некоторое время ее излечит от такой фантазии.

– Или навсегда отобьет, – хмуро сказал Джек. – Подростки не для слабонервных.

– Какое счастье, что мы с матерью не такие.

Официантка принесла наши счета, и я заметила, как она прищурилась, пытаясь разглядеть на левой руке Джека обручальное кольцо. Заметив, что я смотрю на нее, она смерила меня самодовольным взглядом. Джек сунул руку в один карман джинсов, затем в другой.

– Странно. Мой бумажник пропал.

Я невозмутимо полезла в сумочку и вытащила бумажник, который Генерал Ли нашел на моем комоде. Я оставила его на столе в холле и утром захватила с собой по дороге на работу.

– Твой?

Он взял его у меня и открыл.

– Определенно мой. Где ты его нашла?

– В моей спальне.

Джек нахмурился:

– Не хочу изображать дурачка, но, если бы мой бумажник был в твоей спальне, разве я тоже не был бы там? И поверь мне, я бы это запомнил.

Я шлепнула его по руке:

– Понятия не имею. Все, что я знаю, так это что прямо перед тем, как его нашла, мне кто-то позвонил, хотя телефон был отключен. Уверена, что это как-то связано между собой.

– Снова твоя бабушка?

Джек был одним из немногих, кто знал о моем шестом чувстве. Хотя в течение большей части моего детства и взрослой жизни я тщательно скрывала от всех этот секрет, постепенно мать убедила меня, что его следует воспринимать как дар, а не как проклятие. Но очень постепенно.

Я кивнула.

– Она что-нибудь сказала?

Я подумала о ее словах – ради разнообразия слушай свое сердце – и поняла: Джеку об этом говорить не стоит. Если он узнает, то позже найдет способ смутить меня или даже подкупить.

– Нет, – ответила я. – Сам знаешь, обычно это звучит неясно.

– Да, но мы с тобой знаем, что нет такой вещи, как совпадение. Если мой бумажник оказался в твоей комнате из-за нее, значит, она что-то хочет тебе рассказать обо мне.

Чувствуя, что краснею, я покопалась в собственном бумажнике.

– Может быть. Что-то вроде совета «только не открывай дверь». Зря я не прислушалась. – Я улыбнулась ему, но Джек не смотрел на меня. Его взгляд был устремлен внутрь пустого кошелька.

– У меня было пятьдесят долларов. Есть идеи, что могло с ними случиться?

Я покачала головой:

– Когда я прошлой ночью нашла бумажник, деньги в нем были. Я больше не проверяла его содержимое до того, как сунуть его в мою сумочку и приехать сюда.

Наши взгляды встретились, и мы друг друга поняли.

– Не спеши с выводами, Джек, – сказал я. – Вот увидишь, этому есть логическое объяснение. Возможно, они выпали и все еще лежат на столе. Я спрошу у миссис Хулихан, как только вернусь домой. Просто ничего не делай, пока я тебе не позвоню, хорошо?

Он недовольно поджал губы, но тотчас расслабился.

– Хорошо. Но только чтобы ты позвонила мне, как только все выяснишь.

– Обещаю. – Я встала и взяла его счет. – Я угощаю. В следующий раз платишь ты.

– Приглашаешь меня на новое свидание? Весьма любезно с твоей стороны, Мелли.

Не успела я ответить, как зазвонил его мобильник, но, когда Джек посмотрел на номер, он нахмурился и сбросил звонок.

– Налоговый инспектор? – спросила я, толкнув дверь.

– Вообще-то, это Ребекка, – ответил он, выходя следом за мной из кафе.

Меня так и подмывало спросить, почему он не ответил на ее звонок, но я сдержалась. Вдруг он еще подумает, что мне не все равно.