Хроника гнусных времен - Татьяна Устинова

– Я раздумал в самый последний момент, – сообщил он и открыл багажник. В багажнике был идеальный порядок, чистота и красота, как в номере «Рэдиссона».

– Ничего себе, – протянула девица за его плечом. Он с неудовольствием оглянулся и чуть не задел носом ее очки.

– Как это у вас получается? – спросила она и поправила очки. – Я имею в виду порядок.

– Само собой как-то, – буркнул Кирилл и достал из кожаного мешочка сверкающие «крокодилы», – вы умеете их цеплять?

Девица посмотрела на «крокодилы» и перевела взгляд на него. Глаза у нее были зеленые и очень печальные, как у спаниеля, потерявшего хозяина.

Впрочем, так оно и было. Хозяин хоть и не потерялся, но остался на пляже, а спаниель понуро потрусил домой.

– Умеете?

– Конечно, – сказала она и улыбнулась, – сто раз цепляла. Я же говорю, что все время забываю фары выключать.

– Ну и напрасно. – Ему не хотелось с ней любезничать. – Давайте побыстрее, мне нужно ехать.

Она поняла все правильно и больше с ним не заговаривала.

Старушка-машина завелась со второго раза, и Кирилл отцепил «крокодилы».

– Спасибо, – сказала девица, передавая ему вторую пару блестящих железок, – большое вам спасибо. Вы меня очень выручили. Мне не хотелось здесь… задерживаться.

Ну конечно. А вдруг твой Аполлон с Аполлоншей возжелали бы немедленно уединиться в «уютном гнездышке», а тут посреди дороги ты со своим аккумулятором! Что бы ты тогда стала самой себе врать, чтобы в следующий раз опять тащиться за ним и делать вид, что все нормально и ничего такого не происходит?

– Вы из Москвы, да? – спросила она, посмотрев на номера его машины.

– Да.

Кирилл захлопнул багажник и сел за руль.

– До свидания.

– Подождите, – вдруг быстро сказала девица, и он посмотрел с удивлением и недовольством, – не уезжайте. Я понимаю, что это, конечно, неприлично, но все-таки… Вы ведь не поедете в свою Москву прямо сейчас, правда?

– Не поеду. – Теперь он смотрел на нее во все глаза.

– Конечно, не поедете. Уже полдевятого. Выпейте со мной кофе. У меня, правда, очень плохой день. Просто ужасный. А впереди еще целый вечер, и мне совсем некуда пойти. И не с кем. Вы только не подумайте ничего такого…

– Все такое я уже подумал.

Она заправила за ухо волосы, которые и так были стиснуты заколкой туго-туго.

– Сегодня похоронили мою бабушку, – сказала она тихо. – Я ее очень люблю. Она необыкновенная. И умерла так… неожиданно. Только ради бога, пожалуйста, не думайте, что я душевнобольная или проститутка. Если вам совсем не хочется, я от вас отстану.

– Поедем на моей машине, – сказал Кирилл Костромин, отказываясь верить тому, что это говорит он. – Вашей я не доверяю. Вы знаете, где здесь можно поесть?

– В переулке за Кунсткамерой есть хороший ресторан. Туда ехать всего ничего. И спасибо вам большое.

– Ничего не спасибо, – сказал он с досадой, – просто я очень голоден.

– Я поеду на своей машине, – торопливо сказала она, боясь, что он передумает, – а вы за мной. Это очень близко. За мостом сразу направо и еще раз направо.

Кирилл кивнул и сдал назад, освобождая ей место для выезда.

Куда его несет? Свободное время всегда как будто проделывает дыры в его мозгах, и все здравые мысли улетучиваются через эти дыры. Она ведь ему даже не нравится, не говоря уж о том, что он совсем ничего о ней не знает, кроме того, что у нее имеется древняя машина, Аполлон и она все время оставляет включенными фары.

Ну и что, спросил тот самый Кирилл Костромин, который был когда-то хиппи. Ничего же не происходит. Ну, поужинаешь ты с ней. Самые большие потери, которые могут быть, – это то, что тебе придется заплатить за ее ужин. Ничего, переживешь, не обеднеешь. А так сидел бы весь вечер один, как сыч или древний дед, таращился на веселых людей и курил одну сигарету за другой. Хорошо хоть в «Рэдиссоне» проститутки не липнут.

Под светофором он немного растерялся. Нужно было перестроиться в крайний правый ряд, а он, незнакомый с питерским движением, обнаружил это только в самый последний момент.

Старушка-»Хонда» ласточкой перелетела перекресток, а Кирилл застрял. «Хонда» скрылась из виду, и он вдруг расстроился от того, что потерял ее.

Придется тебе все-таки сидеть одному в углу, ох, придется, сказал ему тот самый Кирилл, что был когда-то хиппи. Впрочем, кажется, именно об этом ты мечтал пять минут назад и ничего не хотел так сильно, как чтобы тебя оставили в покое.

Он осторожно двинул машину, стараясь выскочить с перекрестка первым, и, как только зажглась зеленая стрелка, вылетел вперед. Старенькая «Хонда» поджидала его за поворотом набережной. Из-за светофора ему не было ее видно.

Личико у сидящей за рулем девицы было мрачным и отрешенным, как у колдуньи из американской сказки, и Костромин в первую секунду удивился – неужто так переживает из-за того, что он отстал от нее?

Ах, да, вспомнил он тут же. Бабушка умерла. И Аполлон загулял на пляже.

– Я уж решила, что вы передумали, – сказала девушка, когда он притормозил рядом. – Следующий поворот направо, и можно парковаться.

Ресторан был вполне фешенебельным – с плиточным полом, тонированными стеклами и кондиционером. Все как надо. Туристы в белых брюках и просторных рубахах сидели за столиками на мостовой, но девица решительно прошествовала внутрь. Кстати, он даже не знал, как ее зовут.

– Да, – сказал он в худенькую льняную спину, – меня зовут Кирилл Костромин. Можно Андреевич, а можно просто Кирилл. Только на «вы».

Попрошу не фамильярничать, вот что это означало. Мне с тобой не по пути.

– А я Настя. Анастасия Сотникова. – Она оглянулась, блеснув ему в лицо очками и заученной неискренней улыбкой. – У меня даже визитка есть. Сейчас, одну минуточку.

Он хотел сказать, что ему вовсе не нужна ее визитка, но она уже ожесточенно рылась в недрах своего портфеля, а из прохладной глубины зала к ним шел роскошный метрдотель, затмевавший своим сиянием всех известных Кириллу Костромину метрдотелей.