Развод и девичья фамилия - Татьяна Устинова

Марья Семеновна вынырнула из платка и взялась за сердце.

– Я, – призналась она и повела мясистым, в прожилках, носом, – я, Сергей Константинович! Господи, да что ж это делается, когда среди бела дня…

– Почему среди дня, – быстро, пока ее причитания не зашли слишком далеко, спросил Сергей, – ведь был уже вечер!

– Да ведь такая жизнь, Сергей Константинович, что никогда покоя нет, ни днем, ни ночью, ни утром, ни вечером! Из дому страшно выйти! Да и выходить не надо, вот в подъезде-то и прикончили! Совсем ведь молодой и такой видный мужчина! Знакомый Кирочкин, да, Сергей Константинович? Я ж его несколько раз видала, он приезжал, еще когда вы жили! Да, Сергей Константинович?

Марья Семеновна явно была не промах, и сердце, которое «раскалывалось надвое», нисколько не мешало ей продолжать наблюдение.

– Это ее начальник, – объяснил Сергей доверительно. – Так во сколько вы его нашли?

– Да ведь милиция спрашивала у меня, а я говорю, что точно-то не могу сказать, потому что как я глянула на него, как зашлось у меня все внутри, так и не помню, что со мной дальше было! Помню только, что Кира меня усадила прямо на площадке, в кресло усадила, недавно поставили кресла-то, когда у этого бандюгана жена забеременела, чтоб, значит, ей легче ходить, а в домоуправлении мне сказали, что кресла все он на свои деньги купил и поставил, а они-то живут на третьем этаже, а кресла по всем площадкам, а я думаю – зачем они по всем площадкам, если жена его выше третьего этажа никогда не всходит? !

Сергей вытаращил глаза. К креслам, площадкам и беременной жене бандюгана он готов не был.

– Какой… бандюган? – спросил он осторожно. – У нас в подъезде вроде бы…

– Да точно я вам говорю, что бандюган он, – затараторила Марья Семеновна, – здоровенный такой бугаище, и машина у него бандитская, и эти… – тут она энергично потыкала двумя пальцами себе в глаза, – …стекла темные! Прячется он от людей, боится им в глаза смотреть! А к жене заботливый, кресла, вишь, купил!

– Какой бандюган? – повторил Сергей растерянно.

– Да этот, этот, – зашептала Марья Семеновна, – вот этот самый, глядите! И на улице его то и дело поджидают! Сядют и покатют!

По лестнице неторопливо и вальяжно спускался широченный, наголо бритый атлет с черном костюме и очень темных, почти слепых, очках. В одной руке он нес черную сумку, а второй легко касался полированных перил. Сергею показалось даже, что он насвистывает себе под нос.

– Лифт не работает, – негромко сказал он, чуть-чуть не дойдя до Сергея с Марьей Семеновной. – Бригаду вызвали?

– Вызвали, вызвали, – заспешила Марья Семеновна, чуть не кланяясь в пояс, – в течение часа, говорят, все исправим, приедем и все исправим.

– Я вам позвоню, – то ли пригрозил, то ли пообещал бритоголовый. – Здорово, Серега. Ты че? Не узнаешь?

И тут он весело сдернул свои очки.

– Ну, ты мастер перевоплощения, – так же негромко восхитился Сергей и с удовольствием пожал здоровенную ручищу, – не узнал даже. А ты чего здесь? Ты же был в Канаде?

– Я в Канаде и остался, – отозвался бритоголовый. – Ленка говорит: «Давай съездим, хочу к маме, а то потом, перед родами ты ж не повезешь! » Беременная она у меня, Ленка-то!

Тут он расплылся в такой улыбке, что на резиновых щеках прорисовались очаровательные мальчишеские ямочки, шевельнулись уши, лоб собрался складками, а лысина засверкала, отражая свет.

– Мальчик у нас будет, Серега! Маль-чик! Приезжай, когда родим. Бери свою Киру с пацаном и приезжай! Ты че, обратно к ним вернулся?

Сергей промолчал, и бритоголовый проявил невиданные чуткость и такт, да и Марья Семеновна ловила каждое слово, так что даже забыла про кипятильник, и вода давно и бурно плескала из литровой банки на подстеленную газетку.

– Ну, извини, – сказал бритоголовый со слоновьим сочувствием. – Слушай, ты в курсе, какой у нас ночью шухер был? Менты приезжали, «Скорая», все дела! Да это на вашем этаже где-то! Ленка всю ночь не спала, я уж хотел идти скандалить, блин!

– На нашем, – согласился Сергей, – а ты, часом, ничего не видел подозрительного, Данила-мастер?

– Знаешь, как меня зовут эти козлы из НХЛ? – доверительно спросил тот и наклонился к Сергею, как будто собирался сообщить некий большой секрет. – Дэн! А?! Ты слыхал? ! Данила Пухов – Дэн!

Тут он зашелся тяжелым смехом и стал утирать глаза, так весело ему было, что «козлы из НХЛ» зовут его Дэн.

Сергей переждал приступ его веселья.

– Ну так как? Не видел?

– Чего?

– Ничего подозрительного не видел?

– Да ты че, больной, Серега? Я приехал в одиннадцать, прямо с базы, вижу – цветомузыка, менты, люди какие-то! Ну, думаю, все, приехали, сейчас Ленку мне до смерти перепугают! Зачем, блин, думаю, мы сюда приперлись? Лучше бы мамашу в Канаду вызвали! Ленке, конечно, хотелось, а она у меня беременная, как ей откажешь-то… – Лысина опять засверкала, ямочки опять обозначились отчетливо, взгляд стал маслено-умильным.

«Вот черт возьми, – подумал Сергей с тоской. – Ничего он мне не расскажет. Он вообще ничего не соображает, кроме того, что у него «Ленка беременная».

– Лифт не работал ни хрена, я пешком. Дошел до вашей площадки, просто так, чтобы мне знать, хоть что случилось, потом увидел кровь и белый контур тела на полу, ну, думаю, все как в кино – трупы и кровь заказывали? Щас будет! Ну, и домой пошел. Ленка все равно все знала. Насилу я ее успокоил и спать уложил. Она меня даже отпускать не хотела, – с неимоверной гордостью добавил Данила. – Говорит, не ходи никуда, говорит, боюсь за тебя!

– А она вчера целый день дома была?

– Вроде да. А что?

– Я хотел спросить, может быть, она видела, кто из подъезда выходил? Или входил? Чужой, не наш.

– А че, – негромко спросил Данила, – менты на Киру, что ль, валят?