Олигарх с Большой Медведицы - Татьяна Устинова

«Но я был не готов жениться! » – сообщил он с некоторой мужской горечью, когда в какую-то минуту откровения рассказывал Лизе о своей несостоявшейся личной жизни. Несостоявшаяся личная жизнь была у него до Лизы, и «они расстались», как сообщил Игорь грустным голосом. Лиза решила поначалу, что они «характерами не сошлись», а оказалось, что он был «не готов»! Формулировки вполне достойные друг друга и вполне взаимозаменяемые.

– Я тебе позвоню, – пообещал Игорь из телефонной трубки. – А ты не должна делать глупостей. Впрочем, вы с сестрицей только и занимаетесь глупостями.

– Игорь, прекрати.

– А разве не так? Вместо того чтобы работать, вы только болтаете! ..

Это было решительно не так, ибо Лиза только и делала, что работала, и очень даже успешно, и ее сестра Дунька, преуспевающая журналистка, тоже только и делала, что работала, и тоже вполне успешно. Но, очевидно, это «не считалось». Это никогда не считалось.

Игоря раздражало, когда они подолгу болтали по телефону, еще его бесило, когда они болтали в кафе или на стоянке возле магазина.

Он все время приводил им в пример каких-то достойных женщин, его бывших и нынешних знакомых, которые никогда не болтали, не тратили время на кофе с клубничным тортом, не шатались по магазинам, не торчали подолгу возле витрин с бельем или обувью, облизываясь, шушукаясь и ничего не покупая. Те достойные женщины все время работали – видимо, и днем, и ночью. Эти арии в исполнении Игоря всегда приводили Лизу в уныние, заставляя сознавать собственное несовершенство, она вздыхала, огорчалась и давала себе слово, что в следующий раз ни за что не пойдет с Дунькой на кофе с клубничным тортом.

Или нет, нет. Пойдет, конечно, разве она может не пойти, но только Игорю ни за что об этом не расскажет.

И вообще кто придумал, что мужчине можно обо всем рассказать, поплакаться, попросить совета, пожаловаться на жизнь или похвалиться успехами? ! С ним нужно держать ухо востро, никогда не расслабляться и, самое главное, не верить ему.

Она и не верила. Никому – ни женщинам, ни мужчинам.

– Ты не должна на меня обижаться, – произнес вышеупомянутый Игорь ей в ухо. Голос его стал помягче. – Просто я за тебя беспокоюсь.

– Ну, так приезжай вечером! И не беспокойся.

– Лиза, я уже сказал тебе, что вечером не могу. Ты что, не слышала?

Она отлично слышала, но время от времени вся эта канитель ее удручала. Ну, ведь все уже давно понятно. Все было понятно с самого начала, с той минуты, когда он взялся растолковывать ей, как именно должна вести себя женщина, а как не должна.

Лизе казалось, что она отлично знает, как себя вести, – ей давно все уже растолковали бабушки и мать, а то, что они упустили, было приобретено с опытом и знаниями.

Учиться, учиться и еще раз учиться.

– Я тебе позвоню, – сказала Лиза искусственным нежным тоном и покосилась на приемник, в котором произошли изменения и вместо «майских роз» появился Максим Леонидов. Лизе хотелось его послушать, а для этого нужно побыстрее попрощаться. – Я тебя люблю.

Это было вранье, но куда ж деваться!

– И я тебя люблю, зайка, – сказал Игорь, и это тоже было вранье, и в его голосе тоже звучала искусственная нежность, и они, в разных точках пространства нажав кнопки на своих телефонах, испытали схожее облегчение.

Ну, поговорили, и слава богу.

«Мне досталась в этой пьесе очень маленькая роль, – пел Леонидов Максим. – В ней всего четыре слова: «Мы прорвемся, мой король».

Это ее поддержало. Должно быть, он знает, о чем поет, этот далекий и неизвестный Максим Леонидов. А раз он знает, значит, она… не одна.

Все будет хорошо. Мы прорвемся, мой король.

Правда, с королем большие проблемы, но это ничего. Она и сама по себе королева, удавшаяся во всех отношениях!

На работе все оказалось не так уж ужасно, как Лиза подозревала. Она всегда подозревала своих сотрудников во всех смертных грехах, особенно же подозрительной стала, повстречавшись с Игорем, который считал, что с людьми работать нельзя!

Все ей казалось, что в ее отсутствие Мила потеряет все до одной бумаги, Света Крюкова нахамит по телефону заказчикам, Костик Брылев перепутает рекламный слоган, придуманный для фармацевтов, со слоганом для шоколадных конфет, Ира поссорится с журналистами, а Маруся забеременеет и уйдет в декрет, Макс Громов проворонит жуликов, Леша Горский сотрет в компьютере все базы данных.

Вряд ли все это могло случиться на самом деле, но тем не менее она приезжала на работу с некоторой опаской, словно ей предстояло прыгнуть с вышки в холодную воду и всякий раз, выныривая, она как будто заново удивлялась, что осталась жива.

– Мила, что там с Миклухиным? Вы разобрались?

Лиза стояла у стола, курила и просматривала бумаги. Секретарша маячила в дверях – ближе не подходила. Лиза перевернула лист, отложила его и мельком на нее взглянула.

– Я не разбиралась, Елизавета Юрьевна, вы же сами сказали, что приедете и…

– Мила, я сто раз вам повторяла, что если уж вы работаете, работайте хорошо! Что значит, я приеду? ! А у вас самой нет никаких обязанностей, что ли? !

Это был «наезд» ради «наезда», и они обе это понимали.

– Соедините меня с ним и позовите Крюкову.

Мила метнулась выполнять поручение, и вслед ей Лиза крикнула, чтоб Крюкова просто так не приходила, а захватила с собой медиаплан.

Секретарша пропала из виду, и на ее месте в дверном проеме воздвигся Макс Громов, начальник службы безопасности.

– Лизок, – спросил он весело, – ты как без меня? Не скучаешь?

Потому, что он так в кабинет и не вошел, Лиза догадалась, что в руке у него что-то неположенное – видеокассета с боевиком или новый детектив. На службе Макс маялся от безделья и все требовал, чтобы Лиза его «загружала», хотя охранял он не только ее, но и несколько других офисов, арендовавших помещения именно в этом бизнес-центре. В тех офисах тоже были начальники и начальницы, но приставал он почему-то только к Лизе.