Колодец забытых желаний - Татьяна Устинова

Федор помедлил и подошел.

– Садись, – решившись на что-то, велел отец. – Только побыстрее! ..

Оскальзываясь и чуть не падая, Федор Башилов обежал машину, и еще какой-то, третий или пятый, человек открыл перед ним другую заднюю дверь. Он ввалился в салон как-то очень неловко, головой вперед, и машина сразу же рванула с места.

– Ну? – спросил отец где-то над ним. – И о чем ты хотел со мной говорить?

Федор сел прямее, кое-как пристроил ноги и боязливо огляделся.

В салоне было просторно и чисто, как в небольшой ухоженной комнате. Отец сидел свободно, раскинувшись на диване, и полы его пальто показались Федору мантией Воланда. Крепкий затылок водителя ничего не выражал. За тонированными стеклами летело серое весеннее московское небо.

– Твоя мать просила у меня денег, – сказал отец жестко, – и я ей дал. Больше ни на что не рассчитывайте.

– Да мы и… то есть я… я и не рассчитываю.

Кажется, отец немного смягчился.

– Как это тебя угораздило поступить в такой бабский институт?

– В какой? – не понял Федор.

– В бабский, – повторил отец охотно и фыркнул. – Историко-архивный! Старики учат баб копаться в пыли, всех и делов! И тебя туда же понесло! Вот мамкино влияние-то!

– Мне… нравится история.

– Да ладно! – сказал отец и махнул рукой в перчатке. – Нравится ему! А мне, может, география нравится! И чего?

– Что? – не понял Федор.

– Самое главное в жизни – деньги, – сказал отец совершенно серьезно. – За деньги можно купить все: историю, географию, образование, баб, детей! Да все, что хочешь! Ты не умеешь зарабатывать или мамка не велит?

Федор молчал, насупившись. Он никогда не называл мать «мамкой», и крепкий затылок водителя очень его смущал. Как-то не так они говорили с отцом и не о том! ..

Это уже потом, осмыслив, он понял, что они говорили все правильно и только об этом – о деньгах! – и имело смысл говорить, и что отец прав, тысячу, миллион раз прав!

Все в жизни упирается только в деньги, и точка. Все построено и замешено только на них.

– Да, – сказал отец, помолчав. – Не моя порода.

– Я не собака, – пробормотал уязвленный Федор, – и нет у меня породы.

– Да какая из тебя собака! – согласился отец. – Вот у меня собака, породы зенненхунд, слыхал? Вот это собака так собака, пять тысяч зеленых на выставке за нее отвалил! А ты? За тебя и пяти баксов никто не даст!

И тут он рассмеялся.

Федор смотрел на него во все глаза. У отца были молодые белые зубы и гладкая загорелая кожа на лице, и вообще он казался совсем молодым человеком. Разве он мог быть женат на его матери, которая всегда выглядела как старуха, и одевалась как старуха, и вела себя как старуха? ! Конечно, нет! Это какая-то ошибка.

– Что смотришь? – спросил отец, перестав смеяться. – Осуждаешь, что ли? Зря. Оправдываться перед тобой я не буду и объяснять тебе ничего не стану. Да ты и сам, лоб здоровый, все понимаешь!

– Что… понимаю?

– Как живет твоя мать, а как я! .. Две большие разницы. Я так жить никогда не хотел, так что все справедливо. Каждый получает по заслугам.

Федор хотел было возразить, что мать ничего этого не заслужила – ни отчаяния, ни одиночества, ни скучной однообразной работы за гроши, – но промолчал. Отцу вряд ли пришлись бы по вкусу его возражения, а Федору неудержимо хотелось нравиться ему.

Наверное, это было подло, но за мать он не заступился.

Мать была несчастной и слабой, а он вдруг почувствовал, как выгодно быть на стороне сильного! ..

– Впрочем, она всегда знала, что связывает мне руки, и все-таки держала на коротком поводке! А я не могу быть на поводке! Не могу и не хочу! И оправдываться не хочу!

Федору тогда не пришло в голову, что отец именно оправдывается, он лишь удивился, что мать «держала его на поводке»! Мать, которую даже кот Василий не ставил ни в грош и решительно не желал ее слушаться! ..

– Так что я тебе ничем не могу помочь, – заключил отец неожиданно. – Денег не дам, не проси.

– Да я и не прошу, – пробормотал Федор.

– Делать ты ничего не умеешь. Машину водишь?

Федор сказал, что нет, не водит.

– Ну, вот видишь! Даже водилой тебя никто не возьмет! Валяй, учись своей истории! Научишься, поступишь в музей, будешь там пыль глотать, как мать, всю жизнь за три копейки!

– А вы… то есть у вас… какая работа?

– У меня бизнес, а не работа, – сказал отец и потянулся на сиденье, запрокинув черноволосую голову. – А это тоже две большие разницы.

– Какой бизнес?

– Мебельный, – ответил отец легко. – Салоны видел «Элитная мебель для элиты»?

Федор мебелью не особенно интересовался, но на всякий случай сказал, что видел.

– Вот то-то. Все мои! Ну, фабрики, заводики тоже. В Дмитрове сейчас фабрику перекупаю, надоело в командировки мотаться. Хотя под Москвой производство недешевое, да что теперь делать! ..

– А что делать? – наивно спросил Федор, и отец засмеялся, вновь показал крепкие молодые зубы.

– Расширяться надо, говорю, олух ты царя небесного! Большой бизнес, большие планы! Я так думаю, что народ в столицу как валом валил, так валить и будет, следовательно, будет покупать квартиры и мебель, мебель и квартиры! А у меня уж все готово!

Он перестал улыбаться, посмотрел на часы, а потом в окно.

– Ну, где тебя высадить?

Федор такого поворота не ожидал. Они даже ни о чем не поговорили – только про какую-то мебель, на которую Федору было решительно наплевать! Он хотел спросить отца, почему тот ушел, почему ни разу не позвонил и перестал приходить к нему, к Федору! Ну, мать ладно, допустим, мать он разлюбил, а его, сына, тоже, что ли, разлюбил? Или просто никогда не любил? Или он не угодил ему чем-то? ..