Детективное агентство «Ринг». Дело № 3. Вертеп санаторного типа - Юлия Фаро

Он резко схватил Зинаиду двумя руками за талию и, приподняв, словно пушинку, отставил в сторону.

– Ничего не трогайте! – вновь прохрипел он.

Зиночка хотела вернуться и пощупать пульс, но одна из Елен, схватившись за сердце, рухнула прямо на неё. Двое других завизжали так, что заложило уши. Из раздевалки выскочили напуганные женщины и, увидев произошедшее, застыли в дверях.

– Назад! – задыхаясь, хрипел Гарик. – Все назад! Вернитесь в раздевалку и закройте дверь! Человеку плохо! А вы… Вы выходите через другую дверь, чтобы одеться, – пройдёте через коридор, буквально пару метров…

Зиночка практически на себе еле выволокла одну из старушек-веселушек. Остальные, надо отдать им должное, доковыляли сами.

Когда, сняв купальник и надев халат, она вышла из двери, по коридору уже бежали врачи, санитары с носилками и двое дежурных охранников.

А Зиночку внезапно озарило.

Голос! Этот специфически хриплый голос!

Эмма, кажется, называла такую болезнь дисфонией…

Точно такой же Зина слышала у беседки…

Весть о случившемся несчастье облетела санаторий.

Во время обеда сам Герман Блюм выступил перед пациентами с призывом быть внимательными на территории помещения бассейна и обязательно не снимать сланцы.

– Упавшая по своей неосмотрительности дама сейчас госпитализирована. Но ещё раз призываю вас к осторожности! Всем хорошего отдыха! – закончил он пламенную речь и покинул столовую.

– Ни фига себе! Сходила тётка на аэробику! – со злорадством отреагировала Эмма.

Зиночке показалось, что новая подруга выглядит сегодня измученной. В ней словно исчез прежний задор, словно погасла искра радости.

– Она что, правда сама навернулась? Зин, не молчи, ты же там была?

– Правда сама, – нехотя отозвалась Князева.

– А что Гарик? – подала голос Белла. – Сильно расстроился, когда его пассия упала?

– Не знаю. Наверное… Мы все испугались, – Зина посмотрела на спрашивающую повнимательней.

Было видно, что Белла интересуется не из простого любопытства, уж больно сильно дрожали у неё руки и нервно дёргалась жилка под глазом.

– Ты чего так убиваешься? – с издёвкой прошептала Эмма. – У тебя когда подружка – или кем там она тебе приходилась? – померла, ты так не тряслась…

– Замолчи! – стуча зубами, проговорила Белка. – Я тебя ненавижу. Я за другой стол пересяду, местами поменяюсь, чтобы твоего хамства не терпеть.

Она сдёрнула с колен шёлковую салфетку и швырнула на скатерть. Затем встала и, пошатываясь, направилась прочь.

– Нет! Ты слышала? Что мне эта припадочная сказала! Я ещё и виновата? ! – Шталь словно прорвало. – Привыкла, поди, дома прислугу строить и вяжется на людей. Так ей и надо…

– Ты тоже хороша! Зачем про покойную напомнила? – укоризненно произнесла Зинаида.

– Устала я! Плохо мне! – с надрывом произнесла Эмма. – Я вчера до двух ночи одна по парку гуляла.

– Не обманывай! – хитро прищурилась Зинуля. – Когда ты из музыкального салона исчезла, то я, между прочим, отправилась на твои поиски. Узнала, в каком номере ты проживаешь… В сорок четвёртом? Верно?

– Да, – губы тамады испуганно вздрогнули.

– Я к тебе приходила, но услышав под дверью, что ты не одна, не стала беспокоить… Так что – по моим прогнозам! – у тебя сегодня должно быть отличное настроение!

– Ты сейчас про что? – Эмма взволнованно поправила рукой сбившиеся на лоб дреды. – Меня до двух часов не было в номере! Правда не было! Я вчера такое учудила, что сказать стыдно.

– Я это слышала из-за двери, – подмигнула ей Зина.

– Да ничего ты не могла слышать! – рявкнула Шталь, но тут же осеклась и понизила голос. – Всё не так… – она замялась, подбирая слова. – Пока ты с молодым красавчиком вытанцовывала, я попыталась Маратика склеить. Только не вышло ничего… Но напиться пришлось изрядно. Мне так фигово было, так штормило, что пришлось в беседке, на свежем воздухе в себя приходить. Меня часа два кидало то в сон, то в дрожь, то в сон, то в дрожь… Думала, сдохну… А как себя пришла – в номер, и спать… Давай, сейчас одевайся, и сходим! Покажу тебе вчерашнее своё «стойбище»! Заодно и казённый плед поищем, я его где-то обронить умудрилась. Мне до сих пор тяжко. Ты что ж, не заметила, что я завтрак пропустила?

– Я на завтрак за пятнадцать минут до окончания пришла. Уже все столы убраны были… – примирительно ответила Зина…

К беседке подошли по той же тропинке, что и в первый раз.

Эмма не врала – Зинуля тут же обнаружила скомканный носовой платок и заиндевевший плед, который, по всей вероятности, та обронила, покидая «место отдыха». В нескольких местах снаружи на ровном, подёрнутом тонкой коркой снегу виднелись следы рвоты.

– Прикинь! Как меня выворачивало… А ты говоришь, не одна… Я тебе-то на глаза постеснялась показываться. Ушла, можно сказать, как одинокая волчица на луну выть…

– Верю, – задумчиво проговорила Зина. – курить будешь? Или сразу забираем вещички и уходим?

– Зин! Я, по ходу, после вчерашнего курить бросила, – ответила Шталь. – Даже думать о сигаретах противно… И вообще – всё противно…

– Хоть тут польза, – улыбнулась Зинуля. – А со спиртным перебрать – это как у тебя получилось?

– Ну… Я стала с Маратом типа кокетничать, мол, скучно мне, мол, может, он знает, как развеселиться… Я-то думала, что он меня танцевать позовёт. А он только подливал да подливал. Причём вискарь какой-то притащил… Я даже названия не помню.

– Эмма! – Зина всплеснула руками. – Ты что, ребёнок, что ли, что не дадут – всё в себя…

– Я просто перед ним не хотела взрослой тёткой казаться… Ну… Типа я такая современная, типа в теме… – вздохнула Шталь, отводя глаза в сторону.

Зиночка дослушала исповедь и покрутила пальцем у виска. Она подняла застывший платочек, встряхнула плед и на всякий случай внимательно посмотрела по сторонам. Вдруг подруга ещё чего выронила?

Неожиданно она увидела большие свежие следы с другой стороны беседки. Глубокие отпечатки одинокой цепочкой выходили из-за кустов и останавливались метрах в трёх, не доходя до места. Видимо, человек остановился, а затем ушёл.