Dislike от Цербера - Анна Котляревская

– Эйми, подожди…

Не слышу. Поднимаюсь по лестнице. В трансе. В падении. В боли, которой никогда не смогу ни с кем поделиться. Я закрываюсь в спальне и сползаю по стенке. Меня трясет. Изнутри. Из самой глубины меня…

Мне было три годика, когда мои первые (тобиш настоящие) родители оставили меня. Я помню их обрывками. Возможно была слишком мала, а возможно… память не хочет хранить их образы. Просто не может. Я помню лишь чувство. Одно из самых скверных чувств в моей жизни…

Знакомо ли вам ощущение, когда вас привели в ясли или детский сад… день подходит к концу, детишек один за другим забирают родители, и в какой-то момент ты начинаешь переживать, а что если тебя не заберут? Это дурацкое и ни чем не подкрепленное ощущение случалось практически с каждым ребенком. И со мной тоже… лишь с единой поправкой – меня действительно не забрали. Я осталась последней, и за мной не пришли родители.

Я кусаю себя за ладони и жмурюсь, чтобы сдержать слезы, но они все же увлажняют мои густые нарощенные ресницы, превращая их в каменную груду. А именно ее я и тащу из самого детства.

Так это и произошло.

С тех пор я задаю себе один и тот же вопрос – почему? Неужели я была недостойна их любви? Неужели я… маленькая Эйми… сделала что-то плохое? Была ли я не такой? Ненормальной, да? Что было не так во мне? Что же это такое… что собственные родители просто не вернулись за мной? И больше никогда… не пытались связаться со мной. Никогда… Видимо я была самым отстойным ребенком и заслуживала на то, чтобы попасть в самое ненормальное место – детский дом. Место, в котором тебя годами учат приспосабливаться к этому самому нормальному, но это лишь трата времени, потому что… душевная искалеченность не лечится ни разговорами, ни воспитанием, ни временем. А искалеченность – это то, что оставляет самый родной человек, когда исчезает из твоей жизни.

Обнимаю себя за плечи и распахиваю глаза. Трудно дышать, но я… борюсь с воспоминаниями. Не хочу их видеть. Желаю остановить. Боже, стереть навсегда… но не смогу. Никто не может. Но все же продолжаю бороться, лишь бы прогнать их сейчас.

Поднимаюсь и бреду в постель. Даже стоять тяжело. Я абсолютно здорова физически. Но это ничто, когда ты болен душой. Я укрываюсь одеялом и включаю телефон. Мне нужно отвлечься. И только с одним человеком, на удивление, мне удается сделать это…

Кристофер

Залетаю в комнату и громко хлопаю дверьми. Несносная девица. Блять, вывела все же. Но как скажите мне реагировать на такое? Она в своем уме вообще появляться голой перед посторонними? И передо мной, в том числе! Эйми, черт бы тебя побрал…

Срываю с себя свитер и гневно швыряю его в гардеробную, даже не заходя туда. Падаю на постель и накрываю ладонями лицо. Хочется рычать. А лучше разорвать эту девушку. Но я уже и так… и сказал, и сделал лишнего. Пиздец…

Из пучины адского пламени меня вырывает звук входящего сообщения. И такой звук у меня стоит только на Тиндере. Baby?

Достаю телефон из кармана джинсов. Да, это моя малышка… Объявилась. Кто же ты, baby? Умоляю, скажи, что не Эйми Фрай. Я открываю сообщение и читаю:

«Привет, не занят? »

Отвечаю молниеносно, усаживаясь на кровати и облокачиваясь спиной на подушки:

«Нет, малышка. Скучал»

И это правда.

«И я… поговорим? »

«Конечно, как ты? Почему не выходила на связь? »

Нервничаю… Сжимаю телефон и буквально молюсь.

«Семейные перемены»

Слишком загадочно…

«Что это значит? ?»

Терпение на исходе, господи…

«У мамы новый муженек, занимались переездом. Sorry, что пропала… Поверь, мне было несладко»

Пиздец. Да уж… Ебаный пиздец! Нет-нет-нет… Бью телефон об свой лоб, как будто бы это может помочь, но что мне может помочь, если… моя baby – это Эйми Фрай… моя малышка – это моя сестра… бляяяя… эта ненормальная девица та, от которой у меня в переписках башню снесло минимум раз пять. Охренеть, сука!

«Цербер, ты еще тут? Обижаешься на меня? »

Уставился на экран. Нужно сейчас же удалить эти переписки, аккаунт и вообще Тиндер. Но я… наверное, должен все закончить нормально. Нет, не признаться, конечно. Это же будет катастрофа. Но объясниться перед девушкой, что меня это больше не интересует…

«Все в порядке. Надеюсь, что и у тебя уже тоже»

И пока я обдумываю как попрощаться с ней, получаю ответ:

«Не особо, город просто отстой, а еще брат козел достался»

Ступор. Это же она про меня, верно? Вот же засранка…

«Может ты преувеличиваешь? »

Черт, Кристофер, ты что маленький? Зачем в это ввязываешься?

«Преуменьшаю, поверь! Он довел меня до слез, если тебе интересны подробности»

У меня во рту пересыхает. Дурацкое волнение охватывает. Это сообщение заставляет почувствовать себя монстром. Реально… она же сама нарвалась. Но, черт бы меня побрал, она маленькая девочка, потеряла отца… и возможно с головой у нее не все в порядке, но давить на нее у меня нет прав. Мне стыдно и хреново, что она плакала… пиздец.

«Как я могу помочь? »

Пишу это на автомате. Хочу загладить вину что ли, не знаю. Просто складываю два и два. Я – Кристофер, обидел ее. И она написала другому…, то есть мне – Церберу. По-видимому, в поисках защиты и… успокоения. И получается я просто обязан все исправить.

Только вот я совсем забываю в каком контексте я могу быть полезен для своей baby. Но малышка, не стесняясь, напоминает мне об этом:

«Ты знаешь как, Цербер»

А следом слова, которые поднимают член мгновенно, вопреки тому, что это моя сестра:

«Отшлепай меня»

Глава 8. В космосе

Кристофер

Офигел, конечно. Не то, чтобы мы не занимались подобным. Увы, занимались. Скажем развлекались по-разному, но… один момент – она никогда не просила меня отшлепать ее. И учитывая, что двадцать минут назад я пригрозил ей этим самым отшлепыванием… Что, к чертям собачьим, происходит?

У меня кровь к лицу приливает. Потому что в члене ее уже переизбыток. Он напряжен и встревожен. Даже он понимает, что желать Эйми Фрай нельзя. Какая никакая, а сестра. Какая никакая…