Зеркало над бездной - Олег Лурье

Может быть, кто-то бы и не узнал в семидесятилетнем старике тридцатилетнего мужчину, но только не Макс. У него не было ни малейшего сомнения в том, что на всех трех фотографиях, сделанных в 1963, 1998 и 2001 годах, запечатлен один и тот же человек.

– Этого не может быть. А если и может, то почему все три фотографии в столь короткое время оказались у меня? – мысли метались как слепые котята, то наползая друг на друга, то смешиваясь в один клубок и тут же рассыпаясь в разные стороны. Но вскоре верх взяла годами отработанная привычка структурировать произошедшее вне зависимости от неожиданности самих событий. – Итак, если этот незнакомец находился в самом очаге трех глобальных преступлений, то вариант случайности полностью исключается. Два совпадения – это случайность, а три – закономерность. Соответственно получается, что убийство Кеннеди в Далласе, кража миллиардов, предназначенных России, и теракт «девять-одиннадцать» в Нью-Йорке связаны между собой присутствием одного и того же человека.

А если предположить, что этот мужчина – представитель некой международной преступной группы, которая в своих, пока неведомых, целях осуществила все три мероприятия? Какой-нибудь контролер? Вот пока так и буду его называть – Контролером.

И теперь прямо-таки напрашивается версия о том, что это Контролер за два часа до атаки на «близнецов» разговаривал по телефону с «Джеймсом», находившимся в здании ФБР, и именно голос Контролера зафиксирован на попавшей ко мне записи из архива Маршалла. Тогда становятся еще прозрачней и ясней причины, по которым на меня объявило охоту ФБР. А может быть, уже и не ФБР? Что, если они только донесли кому-то информацию о том, что я получил доступ к исчезнувшему архиву, и охотиться начала уже сама организация, в которой работает Контролер? Или работал до недавнего времени… Черт! Вопросов, как всегда, больше, чем ответов. Но, по-моему, я наткнулся на что-то совершенно запредельное и весьма опасное.

А как же получилось, что такие разные кусочки мозаики, связанные с Контролером, вдруг оказалась у меня? – продолжал рассуждать Макс, захлопнув ноутбук и присев в широкое кресло. – Такое порой бывает. Иногда годами ловишь рыбу, но попадается одна мелочь, а потом вдруг идет косяк – и начинается настоящий отлов. Это же чистой воды удача, которая подолгу молчит, а потом только лови и лови… Черт! Черт! Однозначно надо исчезать. Исчезать из отеля, из Парижа, рвать все контакты, менять средства связи… Жить очень хочется. А если в итоге распутать всю эту историю и выдать ее громким журналистским расследованием или, еще лучше, отдельной книгой, то мое имя войдет в анналы мировой журналистики. Да и деньгами пахнет немаленькими… Прости меня, Господи, за цинизм.

Вдруг затихшая парижская улица, как канонадой, взорвалась шумом толпы. Задумавшемуся Малину показалось, что нарастающий гул самостоятельно распахнул створку окна, настолько он был густым и многоголосым. Макс подскочил и метнулся к балконной двери. По Рю-де-Костильон к Вандомской площади, не торопясь и пританцовывая на ходу, медленно двигался многотысячный гей-парад – разукрашенные трансвеститы дули в дудочки, а мужеподобные дамы колотили в литавры. Шум стоял невообразимый. Огромная пестрая змея, состоящая из множества человеческих чешуек, медленно выползала с Рю-де-Риволи и заполняла все примыкающие улочки. На минуту пестрая толпа остановилась у входа в отель, кому-то стало плохо. Тут же выскочили швейцары и засуетились вокруг молодого парня в блестках и перьях, потерявшего сознание и картинно откинувшегося на тротуар.

Макс понял – это его шанс. Быстро достав флеш-накопитель, который всегда возил с собой, очень мощный и совсем маленький, с фалангу мизинца, он быстро скачал всю нужную информацию из компьютера. На флешке оказались и архив Маршалла, и фотографии Олега Артаева, присланные из России, кадры из Далласа и еще много всего, что могло бы понадобиться в самых непредвиденных обстоятельствах. Потом Макс, действуя уже автоматически, раскрутил ноутбук, достал жесткий диск, засунул его во внутренний карман куртки. Туда же отправились паспорт, кредитки, наличные деньги. Все остальные вещи он разбросал по номеру, демонстрируя возможным преследователям вероятность того, что хозяин скоро вернется. Там же остались и оба сотовых телефона с сим-картами на его имя. Тихо открыв дверь, Малин вышел в коридор, спустился по лестнице в холл и незамеченным выскочил на улицу, а через минуту растворился в разноцветной орущей толпе гей-парада.

Париж шумел теплой и солнечной субботой. Расслабленные и нарочито небрежно одетые парижане, расположившись за тесными столиками вдоль бульвара Капуцинов, рассматривали плавно текущие толпы туристов, наводящих свои фотоаппараты и телефоны на столь привычные французам старинные дома и яркие витрины. Неторопливая французская речь терялась в многоголосье китайских, русских, английских фраз, летевших со всех сторон и сплетающихся в единый монотонный гул. Запах кофе струился из каждого кафе, щекотал ноздри и звал присесть за столик между двумя кленами.

Макс зашел в банк и снял со своего счета все оставшиеся деньги – почти тридцать тысяч евро, а тихо урчащий банкомат позволил очистить и весь лимит по золотой кредитной карте, выдав еще девять тысяч. После процедуры с банкоматом, пока еще позволявшей проследить передвижение владельца карты, он прошел метров пятьсот и в ближайшем магазине электроники купил два мобильных телефона и небольшой, но мощный ноутбук в сумке, в которую благополучно упаковал и содержимое карманов. Все. Теперь – недосягаем.

Он прошел к стоянке такси, уселся в машину и попросил отвезти его в 13-й округ, на авеню Иври. Вскоре шумный центр остался позади, а за окном замелькали китайские и вьетнамские надписи, подле маленьких лавочек о чем-то оживленно беседовали невысокие люди в пирамидальных соломенных шляпах, а на перекрестке располагался «Макдоналдс», чье название было сложено из трех иероглифов. Там Малин отпустил такси и углубился в переулки гигантского парижского Чайна-тауна. На пересечении двух маленьких улочек Макс нашел то, что искал: незаметный тихий отель с обшарпанными стенами, низкой двустворчатой дверью и парой обязательных китайских фонариков.

В невзрачном полутемном холле за стойкой сидел очень полный лысый китаец, который, услышав звон колокольчика у входа, не спеша поднял на гостя глаза, в которых мелькнуло секундное удивление, тут же сменившееся выжидательным спокойствием. Гость, заявив хозяину, что хочет снять тихий номер на пару дней, назвался Джошуа Ирвингом и изъявил желание сразу же оплатить номер наличными. Китаец огласил сумму, вдвое превышающую обычную цену в подобных отелях, но Макс молча достал деньги и протянул толстяку, сразу же позабывшему о необходимости посмотреть документы нового постояльца. Через минуту Малин получил ключ, привязанный к деревянному шарику с номером, и поднялся по очень узкой лестнице на третий этаж.