Богиня прайм-тайма - Татьяна Устинова

– Ты что? Занят? Давай я тебе перезвоню через час или когда? !

– Алин, я свободен. Давай. Что у тебя?

Паша Песцов не донес сигарету до рта, округлил глаза и сделал встревоженно-вопросительное лицо. Бахрушин повернулся в кресле и стал смотреть в окно.

– Точно свободен? У тебя голос странный.

Если она сейчас скажет, что мы с ней тоже должны поговорить не по телефону, вдруг подумал Бахрушин, я заплачу.

…Позвонит Ольга или не позвонит?

– Лех, смотри. Зданович мне сказал, что репортажем пойдет Афган, а из Чечни только информашка.

– Ну?

– Лех, давай наоборот, а? Нам такое видео из Грозного перегнали – сказка!

– Что за видео и кто перегнал?

– Наши перегнали, а картинка… – она коротко вздохнула, – как МЧС дома там строит, ну, собака бежит, ребенок стоит чумазенький. Еще склад оружия, который нашли вчера…

– Вчерашний склад вчера и показали.

– Да знаю, но там, правда, видео замечательное!

– Алин, я тебе верю, но сегодня, как запланировано, пойдет Афган в прямом эфире, а про Грозный ты так прочтешь, на видеоряде.

Храброва помолчала в трубке, оценивая бахрушинскую серьезность – все сотрудники знали, что, если голос твердый, злой почти, договориться еще можно. Если равнодушный – никогда.

Все-таки она сделала попытку.

– А давай мы все-таки сюжетик соберем, ну, хоть на полторы минуточки…

Бахрушин перебил:

– Не давай и не соберем, Алин, этот вопрос решен. Все у тебя?

Алина Храброва была не просто «лицом в экране», она была руководителем программы и отличным журналистом – и всегда умела вовремя остановиться.

– Все, спасибо, Леха. Ты на эфир придешь?

– Конечно.

Она помолчала в трубке. – Я хотела тебя пригласить… поужинать, – вдруг сказала она. – Давай? Заодно поговорили бы.

– Давай, – согласился Бахрушин. – Только не сию минуту, ладно? Сию минуту я не могу.

– Ты не один, да? – догадалась сообразительная Алина. – Ладно, тогда после эфира.

Бахрушин кинул телефон на газеты и посмотрел на Песцова.

– Откуда она узнала, что я здесь? !

– Кто? ! – оторопел Бахрушин. – Храброва? Как она могла… узнать?

– Вот именно – как? !

Бахрушин моргнул.

– Ну, ладно, Паш, все! У меня то ли Афган, то ли Чечня, а Дмитрий Юрьевич нам всем только что объяснил про взвешенную политику и про то, что выборы на носу!

– Почему она позвонила именно сейчас? !

– Потому что они программу верстают! Именно сейчас!

– Но откуда она узнала, что я у тебя в кабинете? !

– Да она не знала, она просто так позвонила!

– Храброва? ! Просто так? ! Леша, она ничего и никогда не делает просто так! И Баширов ей деньги не за «просто так» ссужает, а за определенные услуги!

– Ну, конечно, за услуги, а как же иначе, – пробормотал Бахрушин, незаметно придвигая к себе папку с надписью «Управление делами» на крышке. Папка была очень пухлая, вся разлезшаяся какая-то. – И я даже знаю, за какие.

– Да я тебе не говорю, что она проститутка! .. И не за это он ей платит, а за информацию!

– А-а, – протянул Бахрушин, – то есть она Ахмету Салмановичу стучит. А он передает ей агентурные данные о том, что ты у меня в кабинете. Ты что, Паша? С ума сошел?

Песцов поднялся, прорабским движением отряхнул колени и посмотрел на Бахрушина. Кажется, с сожалением.

– Ну, как хочешь, Алексей. Я тебя предупредил.

– Спасибо, – пробормотал Бахрушин, справа налево перекладывая в папке бумаги.

Песцов вышел, дверь прикрыл осторожненько, и сразу затрезвонил аппарат на столе. Бахрушин помедлил и нажал кнопку.

– Алексей Владимирович, к вам Наталья Ивановна и Шехов из пресс-службы заходил.

– Петровскую попроси через час, а если Шехов перезвонит, соедини.

– Хорошо. Кофе?

Бахрушин кивнул, и хотя секретарша не могла его видеть, он был уверен – поняла. Он держал сотрудников, которые понимали его не то чтобы даже без слов, но иногда и без взглядов.

В кабинете висел дым, от которого слезились глаза и сохло во рту.

Нужно бросать курить. Добром это не кончится.

Бахрушин отлично знал, что курить ни за что не бросит.

Он отшвырнул в сторону негнущиеся полоски жалюзи, дотянулся и открыл окно. Полоски ерзали по затылку и воротнику рубахи.

С улицы дохнуло холодом, запахом дождя и мокрого асфальта. Сквозняк дернул раму, которая глухо стукнула.

– Кофе, Алексей Владимирович.

– Спасибо, Марина.

Она дошла до двери и остановилась, с сомнением глядя в его сторону.

– Что ты? Вопрос? Ответ? Замечания?

Она улыбнулась.

– Зря вы окно открыли. Холодно на улице.

– Лучше холодно, но чтоб дышать, Марина. Или ты думаешь, у меня жабры? Как все хорошие секретарши, Марина боготворила своего шефа – в пределах разумного, конечно.

– Давайте я закрою окно и включу кондиционер.

Бахрушин решительно не хотел никакого кондиционера. Он хотел, чтобы было холодно, дождь шелестел и пахло мокрым асфальтом.

– Спасибо, не надо.

По тону она моментально поняла, что он хочет, чтобы его оставили в покое, и убралась за матовую дверь – у всех в компании были такие матовые двери, высший класс и суперлюкс, почему-то напоминавшие Бахрушину медпункт в пионерском лагере.

Он походил по кабинету, снял очки, сунул на полку и потер глаза.

Что это такое? Вот только сейчас – это что такое было? Паша Песцов не был похож на сумасшедшего, и Леша Бахрушин вроде пока тоже… Он поймал свое отражение в стекле – нет, не похож. Физиономия, конечно, малость перекошенная – от сигарет и судьбоносного разговора, но все же… довольно вменяемая.

Итак.

Паша Песцов позвонил ему полчаса назад и намекал на то, что у него «не телефонный разговор». Потом пришел и решительно поинтересовался, зачем Бахрушин взял на работу Храброву. В том, что Алина работает в «Новостях» на втором канале, не было никакой тайны – она благополучно выходит в эфир каждый вечер. Ее выпуск в двадцать ноль-ноль, самый прайм, ничего «праймее» быть не может. Тем не менее Паша почему-то счел разговор «не телефонным» и пришел «лично».