Кровные узы - Анжела Марсонс

И завтра это произойдет.

Я должен буду это сделать.

Глава 22

– Ну, ребята, что нового?

– Растущий список клиентов паба с начисто отшибленной памятью, – мрачно пошутил Доусон. Улыбка появилась на его лице мгновением позже.

– Ты их всех нашел? – спросила инспектор.

– Почти всех, – пожал плечами сержант. – Одни и те же имена возникают уже по третьему-четвертому разу.

– А что с китайской забегаловкой? – продолжила расспросы Ким.

– Гораздо хуже, босс.

Инспектору это было понятно. В пабе люди встречаются, общаются. Это местный пункт сбора. Так что здесь присутствовал момент ассоциативной памяти. Вспоминая о недавнем вечере, люди могли сказать, кто где сидел, кто играл в пул, а кто – в дартс, кто стоял рядом с игровым автоматом, кто перепил и вел себя агрессивно. Они, может быть, не могли назвать полные имена других посетителей, но фамилия или прозвище могло вызвать воспоминания у кого-то еще. Так постепенно собирается информация – словно затягивается бредень.

С забегаловкой все по-другому. Люди заходят в нее, делают заказ, забирают еду и уходят. Даже если в углу за роялем будет сидеть Элтон Джон, они не обратят на него внимания.

– Отличная работа, Кев. Продолжай, – сказала Стоун.

Достаточно было, чтобы из всех посетителей паба, которые были там вчерашним вечером, один-единственный запомнил лицо, фигуру или что-нибудь еще.

– Что с телефонами, Стейс? – повернулась она к констеблю.

– Да-да, – отозвалась та. – Ну вчера был какой-то вялый день, потому что только две сети подтвердили, что люди были там, где и говорили. Распечатки с телефонов Анны и Сильвии я получу сегодня позже. И я все еще жду разрешения от Ребекки и Митчелла.

Инспектор нахмурилась. Родственники Дианы должны были дать эти разрешения еще вчера. Брайант велел им уведомить всех провайдеров, чтобы сэкономить время на получении ордеров.

Пожав плечами, Брайант показал, что не имеет ни малейшего представления, почему они до сих пор этого не сделали.

– Ладно, мы этим займемся, – кивнула Ким. – А пока ты ждешь распечатки, Стейс, займись-ка финансами семьи Брайтман. Не верю, что такой дом можно купить на зарплату двух государственных служащих.

– Уже делаю, босс.

– Ну что ж, ребята, по коням! – сказала инспектор, направляясь в «кутузку» [35 - Так в участке называют крохотный кабинет Ким, выгороженный в большом помещении отдела криминальных расследований. ].

Войдя в нее, она плотно прикрыла за собой дверь и достала телефон, отвернувшись от возможных любопытных взглядов. На звонок ответили после второго гудка.

– Можно Лили… пожалуйста? – произнесла детектив.

Пальцы ее левой руки выбивали на столешнице дробь.

– Ким, как мило вас снова услышать! – произнес теплый голос, который не менялся на протяжении многих лет.

– Что, черт побери, происходит? ! – взорвалась Стоун.

Гнетущее напряжение, вызванное создавшейся ситуацией, только усилилось за ночь, когда она ничего не могла делать, кроме как ходить как заведенная, сидеть, готовить кофе, а потом снова ходить. Сейчас инспектор тоже мерила шагами свой кабинет.

Ким смогла убедить себя, что один звонок Лили, единственному человеку, с которым она контактировала в Грантли, немедленно прекратит весь этот кошмар. Лили заверит ее, что письмо послали по ошибке. Что это не что иное, как результат административной неразберихи, и ничего больше. И после этого она опять сможет дышать.

– Прошу прощения, Ким, возьмите себя… – начала было сотрудница клиники.

– Письмо, – перебила ее Стоун. – Это чертово письмо о комиссии по УДО. Это же просто ошибка, правда?

Молчание на другом конце линии вызвало у Ким судорогу в животе. Где же этот успокоительный смешок, где теплые заверения, что это ошибка, которая никогда больше не повторится?

Детектив напряженно ждала.

– Лили? .. – позвала она, наконец, собеседницу.

– Это не ошибка, Ким.

Инспектор рухнула на стул, словно почувствовав толчок мини-землетрясения.

– Но как… то есть… почему?

– Ваши письма очень сильно повлияли на вашу мать, Ким. Я так рада, что вы наконец…

– Это не я! – простонала Стоун, пытаясь хоть что-то понять.

– Не вы… что?

– Это не я писала письма, Лили. Они не от меня.

Теперь в установившейся тишине витало замешательство.

– Но я же их читала! – изумилась медичка. – Вы писали о прощении, о втором шансе, о возможности начать все сначала…

Одна мысль о подобном вызвала у Стоун тошноту. Скорее ад превратится в ледяную пустыню, чем она произнесет подобные слова.

– Это писала не я, – повторила инспектор.

– Но они все были подписаны: «Твоя любящая дочь». Вы уверены, что…

– Уверена, – эхом отозвалась Ким.

– Ни одного? – В голосе Лили звучало сомнение.

Детектив чувствовала, что ее собеседница старается усвоить новую информацию.

– Ни одного! – рявкнула она.

– Но кто же…

– Я догадываюсь, кто, – ответила Ким, глядя на конверт, который принесла на работу.

И опять в ее кабинете повисла тишина.

– Лили? – позвала, наконец, Стоун, чтобы убедиться, что та все еще ее слушает.

– Я… я просто не знаю, что сказать.

Стоун слышала, что голос медички полон сомнений. Она затрясла головой, понимая, что ей придется убедить эту женщину, что письма писала не она.

– Лили, мы общаемся с вами уже много лет. Вы хоть раз слышали от меня слова «прощение» или «возможность начать все сначала»?

– Ну-у-у-у… нет, но я подумала, что, может быть, вы в своей жизни пришли к выводу…

– Не приходила, – резко ответила инспектор.

Ладно, успокоила она себя. Это не ошибка, и ее мать действительно будет на комиссии по УДО. План А провалился. Пора переходить к плану Б: как все это можно остановить.

– Как вы могли позволить произойти всему этому, Лили? – спросила Ким обвиняющим голосом. – И почему с вами не посоветовались?

Вновь наступившая тишина сказала ей о том, что сейчас она услышит что-то очень неприятное.

– Со мной советовались, Ким. И я от всего сердца одобрила ее освобождение, – ответила, наконец, Лили.