Олень, фея и камень - Елизавета Шумская

– Но ведь… еще нет? Но будет же?

– Возможно. Если сможет воплотиться, – и он многозначительно посмотрел на Златко.

И прекрасно понимая, какого вопроса от него ждут, тот не смог его не задать.

– И как помочь ему воплотиться?

Белокрылый отвел глаза и посмотрел на небо. Ждал. Мучил. Может, обдумывал… И лишь когда ожидание стало невыносимым, наконец ответил:

– Не разбивать камень.

Златко показалось, что он ослышался.

– В смысле… не разбивать камень?

– В буквальном, – пожал он плечами. – Просто не разбивать.

– Но ты же понимаешь, что это невозможно, – ужаснулся Бэррин.

– Почему? – чуть приподнял белокрылый брови. – Я же не прошу у тебя личной жертвы. Заберешь сюда маму с папой, братьев, кто там тебе еще важен… Калли, Иву, Грыма, Дэй… Так же твоих друзей зовут? Пусть знахарка свою тетушку заберет, а милашка гаргулья – родителей и брата. Эльфийской семье тут тоже будут рады. Не знаю, что там с троллями, но одно-два существа погоды не сделают.

Синекрылый только молча хлопал глазами, разве что не громом пораженный.

– А чем плохо? Ты защитишь их от любых невзгод. Сам будешь править. Город воплотится в реальности. Род твой назовут княжеским, и потомки твои будут править этими землями веки вечные. Ты и твои близкие станут основателями. Почитаемыми и уважаемыми. Почти что небожителями. В том мире, откуда ты сейчас пришел, такого тебе не добиться. Никогда. Здесь же ты станешь центром мироздания, а близкие твои получат все, что желают.

– Но… как же остальной мир?

Белокрылый перевел на своего собеседника тяжелый, совсем не юношеский взгляд. Несколько секунд молчал, а потом проникновенно и веско обронил:

– А какая разница?

Бэррин открыл рот, чтобы ответить. Но его собеседник отмахнулся от невысказанных слов.

– Сам подумай – какое тебе дело? И не надо мне петь про благородство и любовь ко всему живому. Вот начнется война, и увидишь, сколько в людях и нелюдях останется того благородства и любви. Мигом вся эта мишура осыплется, каждый только о своей шкуре станет думать. И объединяться будут только, если так выгоднее. А как выгода изменится – предадут и виноватыми себя не почувствуют. Вижу, ты не согласен. Ну да тебя так воспитывали. Тогда подумай о том, что станет с твоими близкими, когда это все начнется? Никто не останется в стороне. Эрил будет воевать в первых рядах. И, скорее всего, поляжет со всеми своими соратниками. Друзья твои, хоть мало что пока умеют, тоже пойдут. Думаешь, выживут? Обязательно во что-нибудь встрянут. Или вас предадут. А здесь ты их всех убережешь. И себя, и родных, и друзей.

– Я здесь как раз, чтобы войны не случилось.

– Она случится все равно. Может, не такая страшная, как могла бы, но этот вал уже не остановить.

Златко неожиданно разозлился.

– И что ты предлагаешь? Не бороться? Бросить людей на растерзание? Самому укрыться здесь и ждать? А потом править на пепелище прежнего мира? Город не может существовать в пустом мире! Один город – и монстры вокруг! Как ты себе это представляешь?

– Так уж и только монстры, – развеселился белокрылый. – Монстров рано или поздно свои же перебьют. Или они вернутся в Земли Пред Вечными Снегами. Останутся те, с кем можно договориться. Да и… всех не вырежут. Рано или поздно люди, эльфы и прочие гномы, кому удалось отсидеться, выползут из нор. Отстроятся, обживутся. Вот тебе и будет мир вокруг. Зато ты своих спасешь. Всех до единого. Это точно важнее какого-то абстрактного, гипотетического всеобщего блага. Людей и нелюдей, которых ты не знаешь. Городов, которые видел только на карте. Есть они, нет… какая, по сути, разница? Вот тебе? Какой-нибудь Гоблинберийск на сотнях верст? Нет его – ну и ладно.

Бэррин на миг прикрыл глаза.

– Нет, я так не могу, – покачал он головой.

– Почему? – очень удивился белокрылый. – Тебе и делать-то ничего не нужно, – внезапно он замер. – А! Понял! Из-за этого смешного проклятия? Забавная штука, согласен.

Пернатый чуть склонил голову, улыбнулся и щелкнул пальцами.

– Вот и все, нет больше твоего проклятия.

– Нет? – неверяще повторил Златко.

– Нет, – кивнул собеседник.

– Ты думаешь, я поверю, что многовековое проклятие можно вот так снять щелчком пальцев?

Белокрылый только усмехнулся.

– Один из пяти камней заставил орды неповоротливых и туповатых созданий на всей территории Земель Пред Вечными Снегами эволюционировать, а самых умных из них проникнуть в ваше общество, обжиться там и заставить людей воевать друг против друга. Второй камень создал этот город, эти щедрые земли вокруг и готов раздвинуть границы двух миров, чтобы его создание воплотилось в реальности. Что его силе проклятье какого-то шамана-недоучки?

Златко невольно прислушался, ожидая услышать ворчливое «И вовсе не недоучки! » Но сварливый голос звучал только в его мыслях.

– И что, проклятия действительно больше нет?

– Нет, – хмыкнул белокрылый, – считай это моим подарком.

– Подарком? – удивился Златко. – А от кого? Кто ты вообще такой?

Юноша с белыми крыльями улыбнулся.

– Наконец-то мы добралась и до этого вопроса. Я все гадал, когда ты спросишь?

– И? – Бэррин поднял бровь. А его собеседник только повел плечами.

– Я что-то вроде знакомого твоей подружки – Стонхэрма. Только этого города еще нет. И меня тоже… вроде как нет.

– Но ты же есть.

– И город есть, – кивнул белокрылый. – Но это только возможность, вероятность. Если ты разобьешь камень, его не будет.

– Не будет? – у юноши перехватило дыхание. Этого прекрасного города не будет?

– Не будет, Златко, – подтвердил пернатый. – Ни этих улиц, ни площадей, ни фонтанов, ни этого дома. И князем ты не будешь. Не только над этими землями, но и вообще, я это отчетливо вижу. Конечно, чего-то ты добьешься. Но это… – он грустно улыбнулся, – даже близко не будет сравнимо с тем, что я предлагаю. Это твой единственный шанс перешагнуть через судьбу. Другого не будет.

Златко закрыл глаза, чувствуя отчетливую горечь на языке. Зачем он ему это рассказывает? Променять собственную высокую судьбу на… на что? На судьбу обычную? Гарантированное прекрасное будущее на неизвестность? Благополучие близких на опасность для них? Интересную жизнь, в которой сбудутся все мечты: он всё получит, он будет царь и господин, его будут уважать, он сделает много-много хорошего, он встретит прекрасную женщину, у него будут дети, по крайней мере дочь, это точно, и все его родные будут в безопасности, достатке и благополучии – и все это променять на шанс для всего остального мира? Гипотетический, весьма зыбкий шанс. Война, прав крылатый, все равно случится. Но если подумать, остальной мир – что это такое? Существуют ли все эти люди и нелюди? Умри любой из них – разве что-то изменится в его жизни? Ничего не изменится. Кто они ему? Никто. Да, кто-то должен сеять, пахать, мастерить сапоги, шить одежду, ковать мечи… Но здесь у него будут люди. Остальные же – выживут как в прошлый раз – хорошо. Не выживут… кто-то да выживет, всегда так было. Твари откатятся назад, и самые осторожные и самые удачливые вылезут. И мир быстро восстановится, измененный, но не сломленный. А что будет, если он вмешается?