4 любовника и подруга - Татьяна Полякова

– В пакете, пакет в багажнике, ключи от машины на тумбочке, машина в гараже.

Она схватила ключи и вышла из комнаты, я подумала, что минут пятнадцать у меня есть, чтобы понежиться в постели и встретить новый день с оптимизмом.

Но очень скоро мне стало ясно: насчет оптимизма я дала маху, новый день начался с подарка, только был он не из тех, о которых мечтают девушки. Внизу хлопнула дверь, потом затопали по лестнице, и через мгновение в комнату влетела Сонька с совершенно безумной физиономией. Ладошки сцеплены на груди, точно у кающейся Магдалины.

– Нюся, я сейчас умру, – предупредила она и рухнула на постель.

– Что так? – спросила я. – Если пакета нет в багажнике, поищи в машине, хотя я точно помню, что положила его в багажник.

– Нюсечка, какой пакет… до него ли мне сейчас. Может, у меня глюки? Как я выгляжу?

– Паршиво, – приподнимаясь, заметила я, наблюдая бледную физиономию подруги.

– Чему удивляться, – вздохнула она. – Дядечка в твоем багажнике… Зачем он туда забрался?

– Какой дядечка? – растерялась я. – Ты что, в самом деле спятила?

– Не знаю, Нюся, по-моему, он неживой.

Я вскочила, набросила халат, не зная, что и думать. Может, Сонька и правда спятила?

– Идем, – позвала я.

– Пусть лучше дядя Боря посмотрит. У него-то нервы покрепче, он мужчина.

Я кубарем скатилась с лестницы, Сонька за мной, но в гараж она не вошла, паслась возле двери, а я прямиком направилась к своей машине. Крышка багажника была поднята. Я подошла, заглянула и ошалело замерла. В багажнике, скрючившись, лицом вниз лежал мужчина, прикрытый пиджаком. В припадке отваги я потянула пиджак на себя и взвизгнула. Состояние подруги стало мне вполне понятно.

На мужчине были рубашка и брюки, точнее, то, что от них осталось, одежда разрезана на лоскуты, и, к сожалению, не только одежда. Он сам напоминал лоскутное одеяло. Кровавые полосы перемежались с серовато-бледной кожей.

– Папа! – заорала я, боясь, что рухну в обморок. Отец влетел в гараж, ненароком толкнув мечущуюся у дверей Соньку.

– Что случилось? – испуганно спросил он. Я молча ткнула пальцем в багажник, отец подошел и произнес нараспев: – Твою мать… Откуда это? – Я только глазами хлопнула. – О, черт, – пробормотал он. – Марш из гаража. Принеси мне телефон.

– Папа, я ничего не понимаю.

– Принеси телефон, – повторил он.

За телефоном побежала Сонька. Папа обнял меня за плечи и вывел из гаража.

– Когда ты в последний раз заглядывала в багажник? – спросил он. В голове все путалось, но я понимала, что надо взять себя в руки, и попыталась дышать ровнее, а главное, начала соображать.

– Вчера вечером, когда мы с Сонькой ездили в торговый центр.

– Боже мой, и с этим ты разъезжала по городу…

Тут мне вторично стало нехорошо. Неизвестно, как долго этот изрезанный лежит в моем багажнике, а если бы милиция нас остановила?

Мысль о милиции прочно угнездилась в моем сознании, я была уверена, что отец собирается им звонить, но, когда Сонька вернулась с телефоном, папа набрал номер, и я услышала:

– Вадим, возьми двоих надежных ребят и ко мне. Что случилось? Черт знает что… поторопись.

Вадим приехал через двадцать минут, в это время мы сидели в кухне, Сонька и я пили валерьянку, папа коньяк. То ли нервы у него действительно куда крепче, то ли коньяк успокаивает лучше, но к приезду Вадима отец выглядел внешне спокойным, правда, брови хмурил и рот сурово сжал. Я хотела спросить, почему он не звонит в милицию, но не решилась.

В дом Вадим вошел один, как выяснилось позднее, двое парней, что приехали с ним, остались ждать в машине.

– Взгляни, какой подарок в багажнике дочери, – сказал ему отец, и оба пошли в гараж.

Мы с Сонькой переглянулись и отправились следом, правда, в гараж войти не решились. Вадим заглянул в багажник и присвистнул. Надо сказать, он относился к той категории людей, удивить которых, казалось, невозможно. Невысокий, коренастый, на вид старше своих тридцати пяти лет, он взирал на мир так, словно каждую минуту готовился к какой-нибудь пакости судьбы. И судьба на пакости не скупилась. По крайней мере, он не раз меня в этом уверял. Теперь я была склонна с ним согласиться.

– Покойничек, – философски изрек он. – Давно лежит?

– Вчера в шесть часов его еще не было, – подала голос Сонька.

– Скорее всего, примерно в это время он и скончался, – кивнул Вадим и перевернул покойника. К счастью, отсюда труп я не видела. – Его резали на куски, а потом пристрелили. Две пули, нет, три, вот здесь, видите?

– Да черт с ними, с пулями, что он делает в машине моей дочери? – спросил отец.

– Вы ведь не ожидаете, что я сразу отвечу на этот вопрос? Будем разбираться… А рожа-то знакомая… – Вадим нахмурился, разглядывая покойника, потом перевел взгляд на отца. – Физиономии тоже досталось, но узнать можно.

– Кто это? – озадаченно спросил папа.

– Крайнов Петр Алексеевич. Бывший мент, год уже как на пенсии, на момент своей кончины числился в бизнесменах.

– И что, это как-то объясняет его появление здесь?

– Скорее запутывает. Впрочем, это подождет. Сейчас надо принять принципиальное решение. Звоним ментам?

– Речь идет о моей дочери! – резко сказал отец.

– Понятно. Значит, своими силами справимся. Труп ребята вывезут, машину почистят.

– Папа, – подала я голос и нарвалась.

– Замолчи. Я не уверен… – добавил отец со вздохом, глядя на Вадима.

– Неприятности девушкам ни к чему, а тут бывший мент. Есть еще кое-что, делающее ситуацию откровенно дерьмовой. Боюсь, это послание.

– Послание? – опешил отец.

– Давайте об этом чуть позже.

На лице папы появилась некоторая растерянность. Вадим отправился за своими ребятами, мы с отцом вернулись в кухню. Он выпил еще коньяка, а мы с Сонькой хряпнули валерьянки.

Я слышала, как открылись ворота гаража, как заработал двигатель машины.