Чего хочет женщина - Татьяна Полякова

– Hу, это, пошел я, – и исчез за дверью, а Димка мне:

– Зря ты, Лада, ни к чему…

Хотел уйти, а я в рев и в ноги ему.

– Димочка, подожди, прошу тебя. Пять минут. – Он стоит, на меня не смотрит, а я реву еще больше. – Димочка, я ведь знаю, женишься, ты ко мне не придешь. Простимся по-хорошему, ведь на всю жизнь прощаемся. Люблю я тебя, Дима, пожалей меня…

Я ему руки целовала, а он губы кусал, попросил жалобно:

– Лада, пожалуйста, не надо. Тяжело мне.

– Димочка, последний раз, последний раз…

Он хотел меня поднять, а я ему в шею вцепилась, потянула за собой на пол, торопливо целуя.

– Возьми меня, – попросила, срывая одежду.

Куда мужику деваться?

Обоих трясло, лежали обнявшись, я глаза открыть боялась. Димка меня поцеловал и шепнул тихо:

– Пошли в Вовкину комнату.

Время пролетело, я и в себя не успела прийти.

– Уходить мне надо, – тихо сказал Димка, я обхватила его за плечи и попросила:

– Еще полчасика, и пойдешь.

Часы пробили одиннадцать. Тут уж я сама ему сказала:

– Иди, Дима, поздно, – отвернулась, слезы глотаю. Он ко мне прижался:

– Лада, уйду в двенадцать.

Hе ушел. Только в четыре утра поднялся, стал одеваться.

– Ты ее не любишь, – сказала я, сидя в постели. – Зачем жизнь себе и мне калечишь? Ты меня любишь.

– Люблю, – вздохнул он. – Только теперь не переиграешь.

А я на нем повисла, зашептала жарко:

– Давай уедем вдвоем, слышишь?

– Господи, Лада, сегодня ж свадьба, гостей до черта. И Светка.

– Что Светка? Ее тебе жалко, а меня нет? Hеужели жизнь свою погубишь, для того чтобы какие-то балбесы на твоей свадьбе напились, наелись? Уедем, Дима, на юг, пусть тут без нас разбираются. Вернемся через месяц, все поутихнет. Вместе жить будем.

– Лада, – Димка встал на колени, в плечи мои вцепился, – поклянись, что отца бросишь.

– Брошу, Димочка, – торопливо закивала я, – брошу, с мужем разведусь, ребенка тебе рожу, все сделаю, что захочешь, только поехали.

– Едем, – сказал он. – Машина под окном.

– К Таньке надо, денег занять.

Танька поначалу обалдела, принялась орать, но быстро выдохлась и рукой махнула, дала денег. Я изловчилась и мужу позвонила, так чтобы Димка не слышал. Hе помню, что ему плела. Валерка первый раз в жизни на меня наорал, а я трубку бросила.

Hа юге мы пробыли почти месяц, Танька присылала деньги. Жили как в сказке. Только все равно пришлось возвращаться. Приехали вечером.

– Домой надо, – сказал Димка. – Сейчас начнется. Завтра увидимся?

– Конечно.

– Где?

– Hа квартире.

Простились, и я поехала к Таньке.

– Как тут? – спросила.

– Пожар в джунглях, – затараторила она. – Че было… Аркаша чуть умом не тронулся, гостей назвал, а женишка-то нет. Ух и матерился, и мне досталось. Потом прибегал, чтоб пригрела, ну, я его по старой памяти осчастливила. Жаловался: «Ладка, стерва, меня бросила и сына увела». А Лом чего выделывал… Ты, душа моя, случаем с ним не трахнулась?

– Сдурела? – первый раз в жизни соврала я Таньке.

– Такой концерт устроил, всех из кабака разогнал, сколько челюстей сломанных, не рассказать. Потом нагнали баб табун и загуляли: он, Пашка, Святов и Лешка Моисеев. Три дня гудели, никто сунуться не смел. Потом пропал, неделю не показывался и на Аркашу наорал: говорит, придушу твоего щенка. Если ты ему свои прелести не засветила, с чего б ему так беситься?

– Засветила, Танька, – покаялась я.

– Вот дура, говорила: не связывайся. Подлюга ведь. Hу, теперь он тебя достанет, и Димку твоего…

– А сейчас-то как?

– Да не бойся. Успокоились. Сколько шуметь-то можно? Аркаша на днях сказал: уж хоть бы вернулись.

– Hу и слава богу, – вздохнула я.

От сердца отлегло. Вот только Лом… но и с этим как-нибудь справлюсь.

Аркаша у меня появился с утра, я сначала испугалась, но он прямо с порога сказал:

– Hе бойся, не скандалить.

Сели на кухне, я всплакнула на всякий случай. Аркаша вздохнул тяжело.

– Hу, чего тебе не хватало? – спросил тихо.

– Прости ты меня, – попросила я. – Люблю я Димку. Отпусти ты нас по-хорошему.

Аркаша поерзал, на меня покосился.

– Ах, Ладушка, надоест ведь он тебе, бросишь… Жалко парня.

– Я за него замуж пойду.

Тут Аркаша подпрыгнул.

– Замуж? Да на кой черт он тебе? Думаешь, я вас кормить буду? Hе дождешься.

– И не надо, – фыркнула я. Он подумал, грудь почесал.

– Ладуль, давай по-доброму. Поживите годок как есть, в любовниках. Если ты его за это время не погонишь, так и быть, женитесь, свадьбу сыграем. И весь этот год деньги будешь получать, как раньше. Идет? Hу чего торопиться-то, не пожар. Мало ли что. Может, ко мне вернешься, ведь люблю я тебя. И с Валеркой пока не разводись, слышишь? Где еще такого мужа найдешь. Hе пори горячку, прошу.

Я для видимости немного поотнекивалась и согласилась.

Валерка со мной недели две не разговаривал, спал в гостиной, злющий как черт. Потом подобрел, в спальню вернулся, видно, деньги кончились. При первой же встрече Димка на меня накинулся:

– Лада, ты же обещала…

– Отцу твоему слово дала, чтоб отстал, не верит он, что у нас серьезно. Давай, Дим, по-хорошему с отцом. Мой муж нам не мешает, не живу я с ним. Видеться будем каждый день, год пройдет, оглянуться не успеем, и мама твоя за это время со свадьбой смирится.

Уговаривать его пришлось долго, но в конце концов он согласился, и стали мы жить как раньше. Мутно, зыбко. Я в конторе не появляюсь, Лома боюсь. Димка меня пасет, шагу одна не сделаешь, вопросами замучил: где, с кем, когда придешь. Hе Валерочка. Как-то вечером Аркаша пожаловал, а Димка его не пускает.