Амплуа девственницы - Татьяна Полякова

– Истинная правда, – закрыв глаза, заявил дядька.

– Постойте, а с чего вы взяли, что он упал в тот момент, когда это «шмяк» было? Может, он уходил, вернулся, тут что-то шмякнулось без него, а уж он потом, ближе к утру, свалился с балкона.

– Никак такого не может быть. Тишина, я вам скажу, была гробовая. Я бы услышал.

– А вы вообще по ночам спите или только слушаете? – нахмурилась я.

– Я двадцать пять лет сторожем прослужил на оборонном заводе. Каждые полчаса начальство непременно проверяло, чтоб мы не спали. Так я изловчился дремать с открытыми глазами и ко всему прислушиваясь. Начальство подкрадется, а я возле стенки навытяжку, глаза без признаков сна, и при первом шорохе сразу «здравия желаю». В лучших все двадцать пять лет ходил. А на пенсию вышел – замучился. Не могу по-людски спать, все слышу и норовлю глаза вытаращить. Производственная травма моей психики. Конечно, если литр выпить, недуг заметно слабеет, а в остальных случаях просто беда. Тут еще вот что… – Он перегнулся к нам и перешел на зловещий шепот: – Козлов падал и даже словечка не проронил. Шмяк, и все. Где это видано? Васька Хрякин с дерева летел, так орал, не приведи господи, уж приземлился давно, а все орал. Хотя выпил немало, перед тем как на дерево за своим котом полез. Козлову столько не выпить, он парень жидкий. И высота у нас не скажу чтоб большая, первый-то этаж в землю врос, и чтоб шею сломать, надо нырять головой вниз, и то, бывает, повезет, и ничегошеньки. А тут вякнуть не успел и сразу каюк. Я чего думаю, может, шею-то ему сначала сломали, а уж потом с балкона?

– Чего ж вы своими догадками с милицией не поделились?

– А чего с ними делиться, они сотню не дадут. Или две. А лучше три. Я б не такое еще рассказал.

– За три сотни и я чего хочешь навыдумываю, – съязвила я.

Дядька хмыкнул:

– А мне и выдумывать не надо. А насчет ментов… им ведь все равно. Приехали, взглянули, поспрашивали, что да как. Козлов одинокий, хлопотать и горевать о нем некому, упал с балкона – и всех делов. Козлову все равно, а им зачем лишняя морока? Я со своими догадками приду и вряд ли их обрадую. Скорее наоборот, а злить мне их совершенно не хочется. Придраться при желании к любому можно, особенно если выпивающий…

Лерка выложила на стол две сотни.

– Значит, вы намекаете, что Козлов не сам свалился, а кто-то ему помог? – вмешалась я, видя, как стремительно исчезли деньги в кармане пятнистых штанов.

– Намекаю, – кивнул он.

– И кому, по-вашему, могло прийти в голову такое?

– Дружку. Дружок у него появился, вроде неплохой парень, но… У меня глаз наметанный, я человека насквозь вижу, и этого увидел: непрост. Очень непрост. Козлов-то вроде дурачка, доверчивый, а этот нет, хотя по виду вроде Козлова, из интеллигентов. И чего-то они замыслили. Уж очень Славка таинственный был и все задумывался. Замрет и думает, думает. А еще пугаться начал. Позвонит кто, он к двери шмыг и прислушивается. А раньше подойдет и сразу открывает.

– Давно он стал задумчивым? – спросила Лерка.

– Недели три.

– А испуганным?

– С неделю.

– А свалился когда?

– Третьего дня.

– Ясно, – вздохнула Лерка.

– Что за человек он вообще был? Чем занимался?

– Так это вам лучше знать. Вы его друзья.

Лерка вздохнула и достала еще сотню.

– Ничем путным он не занимался. Как есть бездельник. Говорил, что музыкант. Какой музыкант? На барабане играл, точно заяц. Или дятел – стук да стук. Но деньги зарабатывал. В прошлом году машину купил. И квартиру покупать собирался. Но потом у него что-то разладилось, про квартиру помалкивал и вроде как нигде не работал, потому что никуда не ходил, все больше дома на диване лежал и охал. Потом дружок этот появился.

– Как дружка звали?

– Арсений. Заходил пару раз. Приметный с виду парень. Но с двойным дном. Уверен, этот Арсений и втравил его в историю. – Дядька сложил руки на животе и благостно улыбнулся. Лерка вздохнула и, кивнув мне, потопала к двери. Дядька отправился проводить нас, у дверей спросил с хитрецой: – А у Славки много близких друзей?

– Что, уже кто-нибудь интересовался? – насторожилась Лерка.

– А то. Вы третьи. Сначала явился какой-то хмырь в бабьих волосах.

– В парике, что ли?

– Ага. И в очках. Таился. И выспрашивал. Дал две сотни.

– Как выглядел?

– Обычно. Если волос этих не считать. Невысокий, вот как вы, к примеру. Брюхо наел, хотя годов ему не больше тридцати. А потом явились втроем. Денег не дали ни копейки и напугали до смерти.

– Один из них белобрысый? – скривилась Лерка.

– Точно. Ваш знакомый?

– Ага. Что вы ему рассказали?

– А что ему рассказывать, если денег не дал?

– А тому, что в парике, рассказали о Славке?

– Нет, он мне не понравился.

– Белобрысый про Арсения спрашивал?

– Спрашивал про друзей. Я сказал – заходили, но я с ними не знакомился. – Тут дядька распахнул дверь и увидел Сашка, который стоял с той стороны и радостно улыбался.

– Это тоже знакомый, – успокоила его Лерка, заметив, что дядька переменился в лице.

Мы простились и покинули дом. Пока мы шли к машине, Лерка кратко передала Сашку наш разговор с дядькой, теперь я это лишним не считала, раз выяснилось, что он не совсем идиот. Говорить, по крайней мере, умеет, может, и соображать тоже.

– Два убийства, – заведя мотор, подвела итог Лерка. – Белобрысый с компанией и приятель Арсения, который тоже чуть не стал покойником.

– Был еще один приятель, они в кафе вчетвером сидели.

– Вот-вот. Ребятишки что-то замышляли, скорее всего замыслы свои осуществили, после чего один сиганул со второго этажа и, похоже, не без чьей-то помощи, а второго убили в собственной квартире. Третий вряд ли об этом знал, иначе бы не заявился так некстати. Остается четвертый. При этом надо помнить – в квартире что-то искали.