Антивампирин - Анатолий Субботин

Пустынная улица не стала пререкаться с пьяным. Шкловский сполз с подоконника на свою койку. А вредный матрас сполз с койки на пол. Шкловский остался спать на голой сетке, но зато в шапке, куртке и сапогах (он успел погулять и в другом общежитии).

Утром Шкловского будет мучить традиционный гамлетовский вопрос: кто мне наблевал под кровать?

Но утро еще не наступило.

Студенту Сологубу снится, будто он – бедуин. Лежит он в чалме, в пустыне, точнее сказать, в оазисе. Вокруг него – несколько пальм, трава и маленькое полувысохшее болотце. В этом-то болотце он и лежит. Чуть поодаль пасется корова, которая доится пивом. Бедуин Сологуб принял уже четыре пиалы пива. Но солнце палит, жажда не проходит, чалма жмет голову. И Сологуб говорит корове, протягивая пиалу:

– Нацеди-ка мне еще, Тамара!

На что корова отвечает ему голосом Левитана:

– Товарищи студенты, спускайтесь в вестибюль первого этажа! ..

Вероятно, во время сна Сологуб превратился в Вия, потому что ему с трудом удалось поднять свои веки. В комнате пахло гарью. Заворочались и остальные. Кто-то встал и открыл дверь. Из коридора ввалился клуб дыма и принялся выкалывать всем глаза.

– Все-таки мы пьем не в стельку, не в доску и не как-нибудь еще, а именно в дымину! – философски заметил студент Зубреньков.

А комендант (в экстремальной ситуации у него прорезался голос) продолжал орать в мегафон из глубины коридора:

– Без паники! Не хватайте вещи подряд. Возьмите самое необходимое: деньги, документы… Спускайтесь на первый этаж.

Ну, спустились. А через четверть часа выяснилось, что это никакой не пожар, а студент Геростратов бросил дымовую шашку.

Так начался торжественный день университетского юбилея. Праздник продолжался.

    1991 г.

Переход

Пять человек гуськом, вереницей, в колонну по одному, в ногу бодро шли по лесной дороге.

Левая рука каждого протянулась вперед, покоясь ладонью на плече впередиидущего. Только ошуя самого впередиидущего сникла градусов на шестьдесят и сжимала не плечо, а сучковатую палку, шаря ей по земле, как миноискателем. Опасались путники мин, которые корчила им на каждом шагу земля – одну страшней другой. Закрывали на мины глаза они, удачно минуя мины с помощью палки.

Все тут были мужчинами. Все молчали. Иногда то один, то другой, задумавшись о чем-то своем, вскрикивал: «Нэхай! » А лесное эхо повторяло, перевирая гласные и ударенье. И выходило удивительно: «На х…й! » Ой, сдается, глуховатым было это эхо. А быть может, одичало до крайней степени цинизма. Поживи-ка в лесу! .. И чего злиться? Но нервничали скованные одной цепью. Особенно первый.

– Хулиган! Матерщинник! – лаял он, потрясая сучковатым миноискателем. – Язык тебе вырвать, кастрировать, как долбаного переводчика!

– Глухой! – летел упрек в чащу.

– Слепой! – доносился оттуда издевательский перевод.

– Да вы никак слепые? – радостно спросил догнавший путников молодой лоботряс.

– Мы не слепые. Мы осторожные, – строго ответил за всех первый. Здесь, где все были звеньями одной цепи, каждый отвечал за всех. Цепь говорила голосом того или другого.

– А почему тогда вы смотрите мимо меня? – любопытствовал лоботряс.

– Потому что ты для нас пустое место.

– Ну, хорошо. А что для вас не пустое? Что вы видите вокруг?

– Мы видим дыханье леса, голоса Галактики. Вокруг, как камыш, шумит Вселенная.

– А какого цвета Вселенная?

– Черного, малыш, черного.

– А вот и нет! Вот я и расколол вас! Сейчас день, и небо голубое.

– Ты близорук, если не сказать большего. Ты слеп, как пробка. Солнце ослепило тебя и тебе подобных. Вы живете со световой повязкой на глазах. Так, находящийся под фонарем видит только то, что у него под ногами, что освещено. Вы не видите дальше собственного носа. А когда – вот забавно! – когда милосердная ночь снимает вам вашу слепоту, вы тут же засыпаете, вы предпочитаете спать. О, световая простота! Суета замкнутого мирка.

– Послушай, паренек, – продолжала цепь, – если хочешь прозреть, выколи себе глаза и иди с нами. Наши глаза открыты космосу. Одной ногою мы ступаем по Млечному Пути. И вечность с нами на ты.

– Да вы, я вижу, не только слепые, но и сумасшедшие! – воскликнул лоботряс. – Надо вас выводить. Не отставайте. Я выведу вас к ближайшему населенному пункту. Пунктик называется Светлое Будущее.

– Куда ты нас можешь привести? Что ты видишь? Ты даже не видишь, что будет с тобой через пять минут, что будет с тобой завтра.

– Неправда! Я вижу, куда идти. А завтра я женюсь. Поэтому у меня настроенье. И мне хочется сделать что-нибудь доброе: то ли напиться, то ли революцию совершить.

– Лучше напейся, лучше отсейся, но не надейся.

– Хорошо. Но сначала я вас здесь не брошу… Куда это вы сворачиваете? Эта тропа никуда не ведет!

– Вот туда-то нам и нужно!

        За звездою звезда,

        за балдою балда

        мы уходим, как хек, в никуда.

        Ты иди куда хошь,

        или вовсе себя ты стреножь,

        все равно ты, оболтус, за нами придешь!

– Вот еще! Очень нужно идти мне за вами! Вы смертельно заблудитесь, вы не на шутку простудитесь, голод разденет вас догола. А я, честно говоря, побаиваюсь угловатых, обглоданных, твердых и бездыханных. Поэтому ни в какую пущу я вас не пущу. И попрошу следовать за мной.

Пятеро отважных шли по лесу в связке, как альпинисты. Словно горную вершину, брали они лес. И пропела великолепная пятерка шестому, блуждающему, словно отрезала ему веревку:

– Иди ты, парень, в баню к своей подружке Тане!

И воспарил парень в свободном ответе:

        – Мою невесту зовут Ларисой.

        И работает она не банщиком, а трактористом!

        Мне, человеку долга,

        не пристало спорить с вами долго.

        Я не оставлю вас в лесу,

        я вас, ядрена мать, спасу!