Раны. Земля монстров - Нейтан Баллингруд

Табличка над клеткой гласила: БРУНО, ПОЖИРАТЕЛЬ ДЕТЕЙ.

Упыри зачарованно разглядывали второе лицо, но поедание детей не казалось таким поразительным. Ведь детей они тоже сожрали немало.

Следующей была САМАЯ КРАСИВАЯ РУСАЛКА НА СВЕТЕ. С этим уродцем не повезло, потому что она лежала на самом дне аквариума. Чешуйчатый хвост прижимался к стеклу, так что сначала все подумали, что в аквариуме сидит огромный карп. Только спустя какое-то время они разглядели растущий из хвоста человеческий торс, свернувшийся клубком и скрытый от пристального взгляда посетителей. Это была спина женщины, позвонки выступали из-под смуглой кожи. Длинные черные волосы парили вокруг головы, как чернила осьминога.

Наконец они перешли в следующую комнату и подошли к ДЕВУШКЕ-ОРХИДЕЕ.

Она сидела на помосте в дальнем углу палатки под огромным стеклянным колпаком. Ей было столько же, сколько и вам, дети. На ней было ярко-синее платье. Она сидела, обхватив ноги руками, и злобно смотрела на толпы людей, приходивших на нее поглазеть. Выглядела она очень несчастной, но совсем не походила на уродца. Единственное, что в ней было необычного, – бледно-красные рубцы, спускавшиеся волнистыми линиями по лицу.

Что же, еще одно разочарование, подумали люди, и это их возмутило. Кто-то начал кричать, в толпе стали раздаваться требования вернуть деньги.

Но все изменилось, как только в комнату вошли Уормкейк и его друзья. Девушка-Орхидея распрямилась, будто услышала или почувствовала что-то необычное. Она встала на ноги и всмотрелась в толпу, где сразу разглядела наших маленьких упырей, будто сверхъестественная сила помогла их отыскать. А затем, дети, случилась самая удивительная вещь на свете. То, что навсегда изменило жизнь упырей, ее собственную жизнь и жизнь всех обитателей Хобс Лэндинга.

Ее лицо раскрылось вдоль красных линий и расцвело яркими белыми, пурпурными и зелеными лепестками. Видите ли, тело девушки оказалось камуфляжем: все увидели, что на самом деле она являлась великолепным цветком, выдающим себя за человека.

Люди закричали и пали перед ней в изумлении. Кто-то бросился бежать без оглядки, словно таракан от солнца.

Уормкейк и его друзья тоже рванули прочь. Они пробирались через толпу обратно в ночь, но бежали не в страхе. Их сжали тиски судьбы. Так, в одночасье, Уормкейк влюбился. Он бежал от ужасной и в то же время прекрасной любви.

* * *

Когда мы прибыли в особняк, нас встретила Девушка-Орхидея, казавшаяся нам неземной. Она была в своем человеческом обличье, и бледные расходившиеся полоски рубцов ярко выступали на лице в лучах послеполуденного солнца. Я со стыдом вспомнил одно из многочисленных замечаний матери в ее адрес: «Ей нужно замазать все это косметикой. Она будто попала в автокатастрофу. Выглядит мерзко».

Но нам она казалась пришельцем из другого, лучшего мира.

– Здравствуйте, дети. Добро пожаловать в наш дом. Спасибо, что пришли.

О том, что мы не могли поступить иначе, не было и речи: нельзя отвергнуть предложение Червя. Ее приветствие звучало как приглашение к причастию. Мы знали, что были особенными, и все в Хобс Лэндинге нам завидовали.

Она провела нас в гостиную – ту, где в течение многих лет будут проходить все подобные собрания, – а там нас ждал дядя Дигби и его история. Мы знали его по нескольким дипломатическим выездам в город, так что его присутствие нас успокоило. Девушка-Орхидея присоединилась к мужу, сидящему в стороне, и, взявшись за руки, они слушали историю вместе с нами.

Я сидел рядом с Кристиной Лоденер. Мы были старше всех. Идея влюбленности казалась нам чуждой, но подобралась ближе в тот момент, когда я почувствовал укол ревности, заметив сплетенные пальцы мистера Уормкейка и его жены. Мне казалось, что меня все дальше уносит неумолимым течением и жизнь движется по пути, который приведет меня к высотам, недоступным в моем тогдашнем положении. Словно я был главным героем книги и начинал первую главу путешествия. Я знал, что Кристина отправится в него вместе со мной, и взглянул на нее, пытаясь понять, чувствует ли она то же, что и я. Мы встретились взглядами, и она улыбнулась мне так ярко, как ни одна девушка ни до, ни после.

Воспоминание об этой улыбке освещало самые темные ночи моей жизни. Но даже сейчас я со стыдом подавляю его.

Червь не одобряет сентиментальность.

* * *

– Знаете ли вы, дети, что такое Обряд Смерти? – спрашивает дядя Дигби.

Несколько детей качают головами. Другие застыли, словно боятся ответить или не знают, каким должен быть ответ.

Сто лет назад, в ночь Ярмарки Холодной Воды, упыри под холмом достигли конца своего века. Общество упырей, в отличие от нашего, понимает, когда наступил упадок. Как только приходит осознание, есть два пути – присоединиться к более крупному городу упырей или умереть. Упыри под холмом не смогли найти другой город, а многие вовсе не хотели ни к кому присоединяться. Их маленькое селение простояло сотни лет, жители устали. Червь даровал старейшинам сон о смерти, поэтому Обряд был запущен. Вот что такое Обряд Смерти, дети, – это самоубийство города.

Я, как и вы, не упырь. И никогда не был свидетелем обряда. Но, как и вы, я принадлежу церкви, к коей мистер Уормкейк приобщил весь Хобс Лэндинг, а потому могу себе его вообразить. Мне обряд представляется зрелищем невероятной красоты. Но я рад, что в ту ночь мой друг не остался на холме. Вы знаете, что с ним случилось бы, останься он там?

Он смотрит на девочку, с которой говорил ранее.

Как ты думаешь, дорогая?

Она долго молчит.

– Не знаю. Ничего бы не случилось?

Именно. Тогда бы ничего не случилось. Их бы позвали, и они вернулись бы в дом, как того хотел Стабблгат. Пропустили бы ярмарку. Никогда не встретили Девушку-Орхидею, или милого старину Бруно, или предводительницу стаи русалок. Я бы так и остался замороженной головой в банке в подвале, среди соотечественников. Обряд Смерти уничтожил бы всех упырей с холма, и жители Хобс Лэндинга никогда бы о них не узнали. Ваш маленький городок стал бы очередной нищей рыбацкой деревушкой, медленно растворяющейся в течении времени.

Но вместо этого произошло следующее.

Наши упыри выбежали из палатки, и мысли в их маленьких головах были заняты увиденными необъяснимыми красотами. Казалось, мир, подобно камню жеода, раскололся и явил свою прекрасную сердцевину. Они в восторге стояли посреди толпы, не в состоянии решить, что делать дальше. Слипвикет и Стабблгат хотели отпраздновать это событие. Воспоминание о незаконченной игре в Черепушку всколыхнулось в них с новой силой, а противиться желанию продолжить игру – все равно что противостоять силе гравитации. Все мысли Уормкейка крутились вокруг Девушки-Орхидеи, заточенной в неволю, как принцесса из старых сказок, от которой его отделял лишь тонкий слой стекла и безграничная видовая пропасть.