Раны. Земля монстров - Нейтан Баллингруд

Тобиас не обращает внимания на его слова. Он прислонился к кровати с новым косяком, которым не собирается ни с кем делиться. Не знаю, значит ли это, что он смирился со своей судьбой или слишком далек от реальности, чтобы понять, о чем речь.

Я не знаю, что сказать. Может, говорить больше нечего. Может, мы исчерпали все слова. И ничего не осталось. Я еще чувствую, как приглушенная трансляция черепа воздействует на мой мозг и заставляет меня жаждать пули. Я с ужасающим наслаждением предвкушаю звук выстрела. И задаюсь вопросом, подарят ли мне вылетающие из черепной коробки мозги ощущение полета.

По болоту снова разносится рев. Глубокий громкий рев, подобный бесконечному вою гор.

Джонни улыбается.

– Брат вернулся, – говорит он.

Патрик выглядывает за флаг.

– Ты о чем?

Тобиас поднимает руку над головой и вытягивает указательный палец, объявляя о намерении высказаться. Веки нависают над глазами. Он успел выкурить косяк, который сделал для себя.

– Это Адское Чудовище. Я вам про него не рассказывал?

Я смеюсь. И не могу остановиться. Неприятное чувство.

Джонни улыбается мне, ошибочно истолковывая мой смех.

– Оно появилось тогда же, когда и я. Думаю, следило за мной. Тоби называет его моим братом.

В его голосе сквозит тоска.

Патрик отводит флаг на несколько сантиметров дулом пистолета. Он быстро выглядывает наружу, затем отстраняется от входа. И смотрит на меня.

– Мы здесь застряли. Катера нет.

– Что? Он уехал без нас?

– Не совсем.

Теперь наружу выглядываю я.

От катера осталась куча погнутого металлолома, а клетка на огромном моторе превратилась в запутанный клубок. На палубе в черной луже лежит рука нашего проводника и кусок его торса. А тварь, сделавшая это, лениво плавает по кругу на расстоянии – ее передвижения выдают расходящиеся на поверхности воды круги. Судя по волнам, эта штука размером с городской автобус. Она всплывает на поверхность, обнажая рябую серую шкуру и пучок острых глазных стебельков, тянущихся к небу, затем поворачивается на бок, и из воды показывается черная трещина. Именно из этого нагноившегося разрыва доносится зов, способный расколоть камень и происходящий из самых недр земли. От этого звука стынет кровь, и я падаю на колени.

А затем отползаю подальше от дверного проема. Патрик наблюдает за мной с печальной отчаянной надеждой, моментально позабыв о твердом намерении убить, словно существует лишь мне одному известный трюк, с помощью которого можно изгнать эту тварь туда, откуда она пришла, и с помощью которого я смогу излечить боль, которую неумелый вор-тряпка по имени Тобиас Джордж принес в этот мир.

Но я не смогу. Никто не сможет.

В чулане за закрытой дверью череп продолжает разваривать воздух.

* * *

Самую сильную боль причиняет язык. Эти ужасные слова. Пока тварь мается в болоте, нам не выйти из лачуги, и я подозреваю, что она уйдет, лишь когда перестанет вещать Атлас.

– За что ты так с ним? – спрашивает Патрик.

Мы сидим небольшим кругом, передавая друг другу косяк. Если кто нас видел, подумал бы, что мы – друзья.

– Зачем ты прислал кость его мертвого сына?

– Ты серьезно? Уж кто-кто, а Юджин это заслужил. Он оскорбил меня. Унизил. Все эти годы я отдавал ему часть своих честно заработанных денег, выполнял его приказы, доносил о том, о чем ему следовало знать. А в ответ не получал ни «спасибо», ни «отличная работа». Только желчь. Насмешки. С сыном все было намного хуже. Постоянно распускал руки. Давал подзатыльники. Или даже пощечины. Но что мне было делать? Пойти против сына Юджина? Потому все начали вытирать об меня ноги. Я стал посмешищем.

Патрик качает головой.

– Не был ты посмешищем. По правде говоря, до тебя никому и никогда не было дела. Я даже имени твоего не знал, пока не случилась история с ограблением. Узнал его от Юджина.

Тобиасу тяжело слышать эти слова. Он стискивает зубы и опускает взгляд. Затем смотрит на меня.

– Понимаешь, о чем я? Никогда и ничего не дождешься. И что остается? Только терпеть, понимаешь? Терпеть, терпеть и терпеть. День, когда сдох его сынуля, – счастливейший день моей жизни.

Он продолжает говорить. О том, что у нас нет ничего, кроме времени. О том, что ограбил казино в приступе безумного гнева, а затем бежал на юг, чтобы скрыться в болотах. Осознание пришло позже. В преступном мире он паразит, а паразиты есть везде. Друг-паразит предложил укрыться в лачуге, в которой когда-то жил его дед. Он нашел лодку и приплыл сюда, но тут его ждал сюрприз.

– Череп лежал в черном железном ящике. Ящик стоял в углу. На дне есть дырка, будто ее сделали, чтобы ящик можно было надеть на голову. На одной стенке трещина, словно кто-то пробил ее. Не знаю, чем можно так порезать металл. А внутри лежал череп. Говорящий.

– Наверное, остался от какого-то астронавта.

Я потираю пальцами веки:

– Астронавт? Какой астронавт?

Джонни чуть наклоняется вперед, довольный, что ему представился шанс принять участие в беседе. Он рассказывает нам, что иногда по Аду блуждают небольшие процессии из мужчин и женщин в тяжелых серых одеяниях, освещающие себе путь фонарями. Все они неизменно скованы одной цепью, и ведет их через пылающие каньоны скачущий демон – уродливая зубастая масса из лап и когтей. Путешествие безопасно, поскольку от звуков и видов Ада защищают железные коробки на головах, которые делают людей похожими на астронавтов, совершающих паломничество через Огненную геенну.

– Потому я и узнал коробку, – говорит Джонни. – Этот череп принес один из астронавтов Ада. Но его ящик был поврежден, значит, с ним что-то случилось.

– Где ящик?

Тобиас пожимает плечами.

– Я выкинул его в болото. Зачем мне дырявая коробка? Все, что я просил у черепа, он мне приносил. Будь то камень или осколок кости.

– Постой. Как ты узнал, что нужно просить череп? Ты чего-то не договариваешь.

Тобиас и Джонни переглядываются. Новая кость на затылке Джонни выросла еще на несколько сантиметров, увеличив глубину чаши черепа, а тлеющие угольки снова раскраснелись и начали вспыхивать языками пламени. Теперь голова похожа на мангал, что придает ему необыкновенно царственный вид. Растущая скула поросла костяными почками, как тонкая ветка деревца.