Интим не предлагать - Татьяна Полякова

– Ты ужинал? – подойдя ближе, спросила я племянника.

– Ага. Спасибо.

– Пожалуйста.

Я села на скамейку и покосилась на Чугунка.

– С новым участковым говорила? – бросив горсть семечек голубям, спросил он.

– Поговорю. Пока случай не представился.

– Как он вообще?

– Нормально, в нашем дворе рос до пятого класса. Можно сказать – свой человек… А ты, случаем, Зюзю не знаешь?

– Зюзю? – Чугунок несказанно удивился и даже вытянул шею на невероятную длину, чтобы иметь возможность заглянуть мне в глаза.

– Ты ж слышал.

– Слышал. Зачем он тебе?

– Знаешь или нет?

– Зюзя не из наших, он крутой.

– Да неужто? – презрительно кривя губы, осведомилась я. – Чего ж это твой крутой с Упырем дружит?

– Упырь врет, цену себе набивает.

– Ясно. И чем твой Зюзя знаменит?

– А ты не вредничай, а то я с тобой разговаривать не буду. Про Шмеля слышала?

– Ну…

– Его парень. Соображаешь?

– Не очень, – созналась я. – А где живет этот Зюзя?

– Не знаю, – покачал головой Чугунок. – Где-то недалеко. Я его часто встречаю. Хотя, может, он здесь по делам бродит. Это ведь их район.

– В каком смысле? – нахмурилась я.

– Ох, Дарья, – тяжко вздохнул Чугунок. – На тебя как накатит, так ты точно моя мамка: ну дура дурой.

– Вот сейчас влеплю затрещину, – рассвирепела я, но Чугунок уже спрыгнул с лавки и, присев на корточки рядом с Кузей, стал его наглаживать.

– Может, мне с ним пожить? – вдруг сказал он.

– Где? – обалдела я.

– В конуре. Она у него просторная, места хватит.

– Спятил совсем, – фыркнула я и зашагала к подъезду.

Мое кухонное окно выходит во двор. Делая вид, что в кухне у меня накопились неотложные дела, я то и дело поглядывала туда, наблюдая за беседкой. Где-то через час Сенька кивком попрощался с друзьями и направился в сторону гаражей, я метнулась к окну и гаркнула:

– Сенька! – Он весьма неохотно приблизился. – Куда это ты собрался? – сурово поинтересовалась я.

– Прогуляюсь.

– С таким украшением на физиономии лучше во дворе сидеть.

– Да я недалеко…

– В парк, что ли? – Он, по обыкновению, стал разглядывать свои кроссовки, а я со вздохом сообщила: – Нет у него фотографии. – Головы он не поднял. – Честно, нет. Какой-то его знакомый на ней номер машины записал и унес с собой.

– Зюзя?

– Что? – опешила я.

– Фотографию Зюзя унес?

– Нет. Не знаю…

– А сама всегда говоришь, что врать нехорошо.

– Ну-ка быстро домой! – рявкнула я, теряя терпение. Сенька повиновался, устроился за столом на кухне и даже выпил чаю. Вид он имел отрешенный, и меня это здорово беспокоило. – Слушай, – не выдержала я, – этот Зюзя наверняка ее уже выбросил. А твоя девушка вполне может сфотографироваться еще раз.

– Конечно, – согласился Сенька с таким видом, что я сердито швырнула в мойку чашку и удалилась с кухни, хлопнув дверью.

Спала я в ту ночь плохо, а лишь только начался рассвет, выпила кофе и, покинув квартиру, побрела в сторону стадиона «Строитель», где в ветхой пятиэтажке проживал Петрович. Возле его дома я начала мучиться угрызениями совести: в такое раннее время к людям не заглядывают, тем более что Петрович теперь и не участковый вовсе, а заслуженный пенсионер. Чертыхнувшись, я прошла к открытым воротам стадиона и замерла в некотором недоумении. Насколько мне было известно, увлечение Петровича спортом сводилось к регулярному просмотру футбольных матчей по телевидению, но сейчас он собственной персоной суетился возле песка для прыжков в длину и что-то там замерял. Моргнув раза три и даже тряхнув головой с намерением избавиться от галлюцинаций и ничего этим не достигнув, я приблизилась, устроилась на травке чуть в сторонке и спросила, глядя на часы:

– Рановато для занятий физкультурой.

– Не спится, – бодро отозвался бывший участковый. – Да и неловко как-то, еще смеяться начнут… А ты чего в такую рань?

– Петрович, ты Зюзю знаешь?

– Зачем он тебе?

– И что ты за человек? – возмутилась я. – Никогда не ответит: да, мол, знаю или нет, не знаю, сразу вопросы задавать.

– Ну, знаю я Зюзю. Совершенно непутевый парень. Наркоман. Что с такого возьмешь? Родители у него хорошие люди, отец начальником мастерских на заводе работал, пытались его лечить, без толку. Купили ему «малосемейку» и рукой махнули. А что с таким сделаешь?

– А живет на что?

– На что они живут? Правда, ни на чем таком он ни разу не попадался.

– А какие у него отношения со Шмелем?

– Со Шмелем? – Бывший участковый отряхнул спортивный костюм. – Какие у них могут быть отношения? Валентин Владимирович у нас фигура, а Зюзя что? Тьфу… Наркоша, одним словом. Так зачем он тебе сдался?

– Так, интересуюсь. А где живет этот Зюзя?

– В «малосемейке», за универсамом. Номер квартиры не помню, первый этаж, последняя дверь по коридору, окна во двор. Навестить хочешь? Может, все-таки сообщишь, с какой целью?

– Сообщу, если в гости соберусь, – пообещала я и, сделав три обычных круга по стадиону, отправилась домой, а затем на работу.

Ближе к двенадцати я собралась домой, чтобы накормить Сеньку обедом и проверить, чем он занят. Путь мой лежал мимо универсама, и я вроде бы между прочим свернула во двор, где находилась «малосемейка», в которой жил Зюзя. Могу поклясться, что никакой цели у меня не было, возможно, чуть-чуть любопытства, но серое девятиэтажное здание выглядело так уныло, что любопытство разом испарилось. Скорее из упрямства я немного постояла возле детской песочницы, пялясь на первый этаж и прикидывая, какую угловую квартиру Петрович имел в виду. Мимо проходила старушка с большой хозяйственной сумкой, полминуты назад она вышла из подъезда «малосемейки», и я совсем было собралась обратиться к ней с вопросом, но вовремя вспомнила, что ни имени, ни фамилии Зюзи я не знаю, а спрашивать: «Вы не скажете, в какой квартире живет Зюзя? » – сочла неуместным. Между тем женщина посмотрела на меня как-то чересчур пристально и вдруг спросила: