Чужак - Стивен Кинг

Детектив Андерсон: А что было, когда вы приехали на вокзал в Даброу?

Дождевая Вода: Я подъехала к главному входу, он швырнул на переднее сиденье три двадцатки. Я хотела ему сказать, мол, передай привет жене, но он уже убежал. Я вот подумала, может быть, он заходил в «Джентльмены», чтобы переодеться в сортире? Наверняка та, другая, одежда была вся в крови?

Детектив Андерсон: Я сейчас покажу вам шесть фотографий шести разных людей, мисс Дождевая Вода. Они все похожи, поэтому не торопитесь…

Дождевая Вода: Я поняла. Вот он. Вот Мейтленд. Можно брать его прямо сейчас, и надеюсь, он окажет сопротивление при аресте. Сохранит деньги налогоплательщиков.

15

Когда Марси Мейтленд училась классе в восьмом, ей иногда снился кошмар, что она заходит в класс голой и все смеются над ней. Дурочка Марси Гибсон сегодня забыла одеться! Смотрите, все видно! В старших классах этот кошмар сменился другим, чуть более изощренным: она приходит в школу одетая, но вдруг вспоминает, что сегодня очень важная контрольная, а она совершенно об этом забыла и не подготовилась.

Когда она свернула с Барнум-стрит на Барнум-корт, все бессилие и ужас тех давних кошмаров вернулись, только на этот раз никакого спасения не было. Будильник не зазвонит, и она не проснется, шепча: Слава богу. На подъездной дорожке стояла полицейская машина, точная копия той, в которой Терри увезли в участок. За ней – микроавтобус без окон с синей надписью на боку «ПОЛИЦИЯ ШТАТА УПРАВЛЕНИЕ УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА», а в начале и конце дорожки – две черные патрульных машины с включенными мигалками. Тут же имелись четверо полицейских. Все как на подбор здоровенные, не меньше семи футов ростом, в фуражках, они стояли, широко раздвинув ноги (Как будто им яйца мешают, подумала Марси). Это само по себе погано, но было кое-что похуже. А именно, соседи, которые наблюдали за ними со своих лужаек. Известно ли им, почему к дому Мейтлендов съехалось столько полиции? Да, наверное, известно – проклятие сотовой связи в действии. А если кто-то еще не знает, то ему непременно расскажут.

Один из полицейских шагнул на дорогу и поднял руку. Марси остановилась и опустила стекло.

– Вы Марсия Мейтленд, мэм?

– Да. Я не могу въехать в гараж, эти машины загораживают мне дорогу.

– Припаркуйтесь у тротуара, – сказал он, указав на место позади одной из патрульных машин.

Марси хотелось высунуться из окна и крикнуть ему прямо в лицо: Это МОЯ подъездная дорожка! МОЙ гараж! Уберите с дороги ваш хлам!

Но она послушно подъехала к обочине и вышла из машины. Ей срочно нужно было в туалет. Наверное, еще с той минуты, когда на Терри надели наручники, просто она поняла это только сейчас.

Еще один полицейский что-то сказал в микрофон на плече, и из-за угла дома вышла женщина с рацией в руке, гвоздь всей программы сегодняшнего злосчастного сюрреалистического вечера: беременная с огромным животом, в сарафане в цветочек. Она прошла через лужайку Мейтлендов, переваливаясь с ноги на ногу, словно утка, как ходят все женщины на последнем сроке беременности. Она не улыбнулась Марси. У нее на шее висело ламинированное удостоверение. К необъятной груди был приколот полицейский значок Флинт-Сити, который выглядел так же странно, как собачьи галеты на блюде с причастием.

– Миссис Мейтленд? Я детектив Бетси Риггинс.

Она протянула руку, но Марси не стала ее пожимать. Хотя Хоуи уже сказал ей, зачем тут полиция, она все равно спросила:

– Что вам нужно?

Риггинс взглянула куда-то поверх плеча Марси. Там стоял один из полицейских. Явно главный в этой четверке – у него единственного были нашивки на рукаве. Он протянул Марси листок бумаги:

– Миссис Мейтленд, я лейтенант Юнел Сабло. У нас есть ордер на обыск вашего дома с разрешением на конфискацию любой из вещей, принадлежащих вашему мужу, Теренсу Джону Мейтленду.

Она выхватила листок у него из рук. Сверху шла надпись готическим шрифтом «ОРДЕР НА ОБЫСК», дальше – всякая юридическая хрень, а внизу – подпись, которую Марси сначала прочла как «судья Кратер». Он же давным-давно исчез, подумала она, сморгнула влагу – то ли пот, то ли слезы – и увидела, что судью звали Картер, не Кратер. На ордере стояло сегодняшнее число, и он был выдан меньше шести часов назад.

Марси перевернула лист и нахмурилась.

– Здесь нет списка того, что вы можете взять. Значит ли это, что вы заберете даже его трусы, если вам так захочется?

Бетси Риггинс, которая знала, что они заберут все трусы Мейтленда, которые им удастся найти в корзине для грязного белья, сказала:

– Это оставлено на наше усмотрение, миссис Мейтленд.

– На ваше усмотрение? На ваше усмотрение? Мы что, в нацистской Германии?

Риггинс сказала:

– Мы расследуем самое чудовищное преступление, произошедшее в этом штате за все двадцать лет моей службы в полиции, и мы заберем все, что сочтем нужным. Мы любезно дождались, когда вы вернетесь домой…

– Да идите вы к черту со своей любезностью. Если бы я приехала совсем поздно, что бы вы сделали? Выломали бы дверь?

Риггинс явно было неуютно – не из-за вопросов, подумала Марси, а из-за маленького пассажира, который оттягивал ей живот в этот жаркий июльский вечер. Ей бы сейчас сидеть дома, задрав ноги, с включенным кондиционером. Впрочем, Марси было плевать. Голова раскалывалась от боли, мочевой пузырь грозил лопнуть, глаза щипало от слез.

– Лишь в крайнем случае, – сказал полицейский с нашивками на рукаве. – Но имея на то все законные основания, как указано в ордере, который я вам предъявил.

– Впустите нас, миссис Мейтленд, – сказала Риггинс. – Чем быстрее мы начнем, тем быстрее уйдем и перестанем вам досаждать.

– А вот и стервятники налетели, – добавил один из полицейских.

Марси обернулась. Из-за угла показался телевизионный микроавтобус со спутниковой тарелкой на крыше. Следом за ним ехал джип с эмблемой Кей-уай-оу на капоте и еще один микроавтобус, с другого канала.

– Вам тоже стоит зайти в дом, – сказала Риггинс почти умоляюще. – Вряд ли вы захотите остаться на улице и общаться с этой братией.

Марси сдалась. Это была ее первая капитуляция и, скорее всего, далеко не последняя. Все вокруг рушилось. Неприкосновенность жилища. Ее чувство собственного достоинства. Ее детская вера, что с ней не может случиться ничего плохого. А ее муж? Неужели ее заставят отвернуться от Терри? Ну уж нет. То, в чем его обвиняют… это безумие. С тем же успехом можно было бы обвинить Терри в похищении Чарльза Линдберга-младшего [2 - Сын знаменитого авиатора Чарльза Линдберга, похищенный 1 марта 1932 года. Это дело получило широкую огласку, после чего подобные случаи стали рассматриваться в США как преступления федерального значения. – Примеч. ред. ].