Любовь очень зла - Татьяна Полякова

Отсутствие алиби на момент убийства еще не самое худшее, прибавьте показания Владимира Павловича о том, что мой муж собирался со дня на день лишить меня всех денег. Плюс к этому показания адвоката: да, Виктор дважды заговаривал об изменении завещания (на адвоката я зла не держала, в конце концов, так оно, наверное, и было), Владимир Павлович заявил, что за день до своей гибели Виктор был настроен в отношении меня весьма воинственно, а адвокат подтверждал, что накануне Виктор звонил ему и выразил пожелание встретиться, правда, причину не назвал. Вывод напрашивался сам собой: поздно вечером, вернувшись из клуба, я поссорилась с мужем, узнала, что денег я не получу, и убила его. Потом сунула труп в багажник машины, позвонила в милицию, причем дважды, разумеется, с целью запутать следствие, и, обеспечив себе шаткое алиби (машину видели выезжающей в переулок, когда я находилась у соседей), попыталась избавиться от трупа с помощью сообщника. Сообщник, конечно, мой любовник.

Тут, кстати, и выяснилось, что за три дня до этого мой муж наведывался в теннисный клуб и имел несколько доверительных бесед с персоналом. Само собой, следователи тоже доверительно побеседовали с ними. К счастью, те их ничем не порадовали. Однако в свое счастье я не очень-то верила.

На багажнике машины обнаружены отпечатки пальцев самого Виктора, двух охранников, а также отпечаток указательного пальца, не идентифицированный на сегодняшний день. Я не сомневалась, что принадлежит он Сергею. Как только в милиции узнают о нашей связи, ловушка захлопнется, мы окажемся в тюрьме по обвинению в предумышленном убийстве. Кто-то очень ловко расставил силки, и я с большим старанием в них запуталась. Только теперь, имея сколько угодно времени для анализа своих поступков, я поняла, какого дурака сваляла. Я скрыла, что обнаружила труп мужа, прибавим к этому тщательно убранную гостиную. Что это, как не желание уничтожить следы преступления?

Положение мое было весьма плачевным и стало бы катастрофическим, узнай следователи о существовании Сергея. Если верить в то, что все тайное при известном желании становится явным, я ожидала развязки со дня на день, а пока изо всех сил старалась не терять присутствия духа и отбивалась как могла. Кое-какие плюсы все-таки были. Прежде всего, младший брат Виктора, Игорь, а вслед за ним близкие друзья заявили, что деньги меня интересовали мало, жила я скромно, работу оставила с большой неохотой по настоянию мужа, который утверждал, что после операции ему необходимо постоянное внимание.

Само собой, всплыла история трехлетней давности, когда я уехала к родителям и потребовала развода. Никаких денежных претензий я не выдвигала и просила лишь об одном: оставить меня в покое. Причину нашего тогдашнего несостоявшегося развода не называли, зато в один голос твердили, что деньги меня не волновали.

Это давнее происшествие очень заинтересовало господ следователей. Мне пришлось ответить на многочисленные вопросы, и я ответила, тем более что к тому моменту была уверена: эту историю им успела поведать Жанна. Моя версия как две капли воды совпала с версией подруги. Три года назад, примерно в апреле, мне позвонила женщина и, не называя своего имени, сообщила, что она любовница моего мужа. В тот же вечер я рассказала ему о звонке. Он все категорически отрицал, но звонки не прекращались, они становились все более настойчивыми, при этом звонившей были известны такие детали, что сомневаться не приходилось: это действительно любовница мужа. Однако он по-прежнему все отрицал. Ситуация выглядела абсурдно.

Вскоре женщина заявила, что ждет ребенка, и это стало последней каплей. Я подала на развод и уехала к родителям. Муж был потрясен, через два дня он оказался в больнице, продолжая категорически отрицать связь с какой-либо женщиной.

Разумеется, возникли разговоры, поползли всяческие слухи. А так как его незамужняя секретарша в тот момент действительно ожидала ребенка, то подозрение пало на нее. Виктор, выписавшись из больницы, ее уволил, она как будто не возражала, никаких претензий к нему не предъявляла, а через несколько дней погибла, попав под машину. Связь с ней Виктор по-прежнему отрицал, звонки неожиданно прекратились, и он смог уговорить меня вернуться.

Охрана, домработница, служившая у нас два года и уволившаяся за несколько дней до убийства, в один голос твердили, что человек я сдержанный, доброжелательный, жила скромно, никаких скандалов в доме не было, разговоров о деньгах, наследстве и прочего тоже. В общем, мне была дана отменная характеристика, но следователей это, как видно, не впечатлило. Я сама сказала, что поссорилась с мужем, а во время ссоры и чудо-скромница запросто может стать фурией.

Допустим, дело действительно не в деньгах, и убила я его не предумышленно, но мне от этого радости было мало. Моя длительная ночная прогулка выглядела слишком подозрительно, а последующее поведение и того хуже.

Среди всех этих бесконечных вопросов, бессонных ночей и лютого страха перед тюрьмой меня поддерживала лишь одна мысль: Сережа пока вне подозрений. Вдруг ему повезет и он отыщет настоящего убийцу? Моего мужа действительно кто-то убил. Кстати, отчего бы милиции и не выяснить – кто?

Время шло, кроме меня, подозреваемых не намечалось. Я понемногу впадала в оцепенение сродни зимней спячке и, точно героиня русской сказки, временами твердила: «Что воля, что неволя, все равно». Но все равно легче не становилось, одна мысль о том, что придется провести в тюрьме несколько лет, вызывала ужас, а вслед за этим приходила другая мысль – о самоубийстве. С ума сводило и то, что я умру, так и не узнав, кого благодарить за все это. Не я первая, не я последняя, к сожалению.

Когда дела мои стали хуже некуда, мой адвокат – у меня появился адвокат – Валерий Петрович Шерман, адвокат моего мужа, настойчиво заговорил о временном помутнении рассудка, беспамятстве и прочей чепухе.

Войдя однажды ко мне, он критически посмотрел на меня, покачал головой и заявил:

– Вы плохо выглядите.

– Неудивительно, – усмехнулась я, – когда ожидаешь, что тебя будут судить за убийство… Это вряд ли способно радовать, а когда при этом еще знаешь, что не убивала и кто-то… Извините. Есть новости?

– Есть. Отчаиваться не стоит, в деле наметились очень интересные изменения. Мы…

– Мы? – перебила я.

– Мы, – кивнул Шерман. – Кстати, вам привет от Сергея Гаевского. – Должно быть, я побледнела, потому что Шерман торопливо добавил: – Он вам не рассказывал, что мы давние приятели?