Брудершафт с терминатором - Татьяна Полякова

– Толя, Толечка, любимый…

– Геля, как ты… Боже мой… Геля, где Саша? – приподняв мое лицо, испуганно спросил муж. – Где Саша? Ведь она была с тобой?

– Что? – переспросила я.

– Ты знаешь, где Саша? – испуганно прошептал он, а я отчаянно закричала и провалилась в пустоту, где не было ничего, лишь кто-то настойчиво повторял: «Саша, Саша».

Я лежала в больничной палате. Белые потолки, белые стены… Белое навевало мысли о смерти. Высокое окно приоткрыто, оно выходило в сад, я слышала неясный шум, пение птиц и крики ребятишек где-то вдали. Анатолий сидел возле постели и держал меня за руку. Ворот рубашки расстегнут, галстук завязан небрежно, это так не соответствовало характеру моего мужа, что становилось ясно: происшедшее с нами выбило его из колеи. От его обычной невозмутимости не осталось и следа.

Мне сделалось очень жаль его, так жаль, что трудно было видеть его лицо перед собой, хотелось закрыть глаза и вновь нырнуть в небытие. Анатолий из тех, кто привык сам распоряжаться своей судьбой, диктовать свои условия. У него всегда все было под контролем, и вдруг он оказывается в полной зависимости от чьих-то решений или желаний и ничего не может изменить, исправить и вынужден только ждать. Такое любому человеку нелегко, а ему тяжелее во сто крат. Приходилось лишь удивляться, откуда он черпает силы вот так сидеть рядом со мной, улыбаться, утешать…

Двое суток я пробыла без сознания, и, когда очнулась, первым чувством был ужас, ужас от того, что мы потеряли столько времени. А потом стало даже хуже: я просто не понимала, что происходит. Тот первый разговор с мужем я помнила почти дословно. Я пришла в себя и сразу позвала медсестру. Через пятнадцать минут после ее появления приехал Анатолий, и я торопливо рассказала о доме в лесу, машине у поста ГИБДД, он выслушал, кивнул и заметил со вздохом:

– Я уже знаю.

– Что знаешь? – не поняла я.

– Про машину, про место, где вас держали. То есть мы уверены, что это именно там… Тебе ничего не известно о Саше? – с трудом задал он вопрос.

– Ее увезли от меня. Сказали, что вернут тебе. Боже мой, – простонала я, – и я поверила. Толя, зачем им ребенок? У тебя требовали деньги? Что думают в милиции, почему они ничего не делают?

– Я не обращался в милицию, – глядя на меня, ответил он со вздохом.

– Что? – растерялась я.

– Я не обращался в милицию, – повторил он. – Это было непременным условием. Я не мог рисковать вашими жизнями.

– Подожди, они до сих пор…

– После того как я привез тебя в больницу, мне позвонили и напомнили, что Саша все еще у них и если мы хотим еще когда-нибудь ее увидеть… в общем, ни о какой милиции и речи быть не может.

– Ты с ума сошел, – ужаснулась я. – Они найдут этих типов, номер машины, этот дом в лесу…

– Успокойся, – он крепче сжал мою руку. – Успокойся и выслушай меня. Мои люди очень осторожно навели справки об этой машине. Она куплена по доверенности три года назад неким Соловцовым Олегом Николаевичем, по месту прописки он не появлялся. Соседи говорят, где-то снимает квартиру. Квартиру мы смогли вычислить, но и там он в эти дни не показывался. Со старыми друзьями давно не виделся, новых, судя по всему, не завел. Боюсь, этот след никуда не ведет. После твоего побега парень залег на дно, и найти его можно лишь при большом везении.

– Но милиция…

– Геля, забудь про милицию. Мы не можем рисковать Сашкиной жизнью.

– Ты заплатил им деньги?

– Я платил дважды. Думаю, придется платить еще. Но рисковать я не намерен.

– Подожди, я не понимаю… А если они не собираются возвращать ребенка? Если… Толя, надо немедленно сообщить в милицию.

Он кивнул, точно соглашаясь, и погладил пальцами мою ладонь.

– Нет, девочка. Никуда мы обращаться не будем. По телефону мне ясно дали понять, что Сашкина жизнь полностью зависит от нашего благоразумия. Я уверен, они вернут ребенка. Основательно потрясут меня и вернут. Я уверен.

– А я нет, – зло ответила я. – Мы даже не знаем… О, господи, я думать боюсь об этом. Я пойду в милицию. У них есть возможности…

– Ты никуда не пойдешь, – спокойно заметил Анатолий, – я тебе запрещаю это делать. В милиции будут выполнять свою работу так, как они привыкли это делать. Задействуют десяток людей. Где гарантия, что среди них не окажется… Геля, доверься мне, я знаю, что делаю. Мои люди ищут Сашку. Конечно, это потребует времени, нам приходится быть крайне осторожными. Если они не собираются вернуть нам девочку, мы сами ее найдем. Но мы должны вести себя так, чтобы у похитителей не возникло и тени сомнения в нашей лояльности. Иначе… иначе все может оказаться тщетным.

Я смотрела на него и силилась уяснить для себя, что он сказал. Анатолий был уверен в своей правоте, наверное, он действительно был прав, но меня охватило отчаяние: столько времени прошло, а Сашку никто не ищет. Впрочем, Толя ищет, он делает все возможное и невозможное, в этом я не сомневалась.

Я заплакала, закрыв лицо ладонями. Он торопливо приподнялся, обнял меня и стал утешать:

– Успокойся, все будет хорошо, клянусь тебе, надо только потерпеть. Теперь, когда мы вместе, мы должны помочь друг другу пережить это тяжелое время.

– Я боюсь, – жалобно сказала я, – я боюсь, что ты не справишься, ведь в милиции…

– Забудь о милиции, – сурово отрезал он, отстраняясь. – Сашка моя дочь, и я все сделаю… Я не хочу больше обсуждать это…

Я испугалась и его тона, и выражения глаз, которое появилось и исчезло почти сразу, но я его запомнила. Моему мужу пришлось многое пережить за эти несколько дней, и он изменился.

– Хорошо, – тихо сказала я и кивнула. Он вновь обнял меня за плечи, гладил волосы и молчал. Я вытерла глаза, вздохнула и посмотрела на него, у меня было еще много вопросов, и я хотела услышать ответы на них. – Ты сказал, этот дом в лесу нашли…