Эхо между нами - Кэти Макгэрри

О, дорогой дневник, я в ужасном положении. И Фрэнк, и Гарри приходили ко мне. Гарри хочет, чтобы я сидела с ним и только с ним. Фрэнк ничего не говорит, но он продолжает «обиженно молчать», что заставляет меня чувствовать себя хуже, чем если бы он злился.

Думаю, что Вероника рассердилась на меня. Правда, мне бы хотелось, чтобы она перестала, но этого не произошло. Она пошла домой пешком, и мне это не понравилось.

Пока я оттаскивал ящик с оборудованием Макса и спортивную сумку к своей машине, укладывал все в багажник, она уже ушла. Я поспешил за руль и догнал ее, но она велела мне уезжать. Я согласился с тем, что она сказала: идти недалеко, но я привез ее туда, и мне показалось правильным быть тем человеком, который отвезет ее обратно, но она попросила меня уйти, даже добавив «пожалуйста».

Именно то, какое сильное желание остаться в одиночестве выражал ее взгляд, заставило меня уехать. Она сказала мне в общей сложности шесть слов, но я хотел большего. Мне нужно было больше. Но ее обиженное выражение лица победило, и теперь я чувствую себя еще большим придурком. Потому что отпустил девушку с опухолью мозга домой одну.

Эвелин жила более ста лет назад, и я прекрасно ее понимаю. Иногда молчание ранит сильнее, чем слова.

Толчок в плечо, и Сильвия садится в кресло во внутреннем дворике рядом со мной.

– Привет, незнакомец. Что ты там читаешь?

– Ничего. – Я снова сворачиваю дневник Эвелин в трубочку. Я делал это так часто, что края листов начинают закручиваться сами.

Мы в доме Сильвии, болтаемся на заднем дворе. Мигель выполняет переднее сальто с трамплина бассейна и, когда погружается в воду, раздаются одобрительные крики и возгласы от наших друзей, которые либо отдыхают рядом, либо плавают.

Здесь около двенадцати человек. Сочетание парней, с которыми я общаюсь, и девушек, с которыми общается Сильвия, создает то, что моя мама называет моим племенем. На гриле папа Сильвии готовит гамбургеры, а через открытые двери кухни в патио доносится смех ее матери и мамы Мигеля, когда моя наливает им всем еще по бокалу вина. Другие взрослые кружат вокруг главной тройки, борясь за то, чтобы их бокалы были наполнены и они были ближе к сплетням.

Уже поздно, вероятно, около полуночи, и бассейн освещен множеством огней внутри и вокруг. В неглубокой части Люси прыгает со ступенек, ведущих в воду, но затем быстро гребет обратно в безопасное место. На ней надеты нарукавники, поскольку она в равной степени очарована бассейнами и боится их. Странно, ведь единственная моя любовь – это вода и прыжки.

– Я не могу дождаться, когда ты переедешь в наш район, – говорит Сильвия. – И так, как сейчас, будет всегда, а не только по выходным.

Мама смеется так громко, что несколько моих друзей оборачиваются и смотрят на нее. Люси хмурится от этого звука, потом садится на ступеньки бассейна и играет со своей куклой-русалкой.

Сильвия улыбается от уха до уха, наблюдая за суматохой на кухне.

– Твоя мама лучшая. Я тоже хочу быть душой компании, когда постучусь в дверь пятидесятилетия.

Сильвия заявила всем на нашем втором курсе, что она лесбиянка, на такой же вечеринке, как эта. Я уже знал эту новость, как и Мигель, с восьмого класса, и мы сказали ей тогда, что это не изменит нашу дружбу. Когда она рассказала об этом всем остальным, мы встали рядом, плечом к плечу, чтобы поддержать ее. Но заявление поразило их, как ударная волна.

Взрослые в комнате замерли, как будто мы все очутились в Ледниковом периоде, но потом моя мама подошла к ней и обняла. Это единственное объятие разбудило всех присутствующих, включая родителей Сильвии, и с тех пор она была верной сторонницей моей мамы. Часто она была для нее даже бо? льшим другом, чем я. Я не в обиде, но это может раздражать.

Не помогает и то, что родители Сильвии, несмотря на их любовь и поддержку, все еще разговаривают с ней об «уверенности в своем выборе» или о том, чтобы «дать парням реальный шанс».

Я не говорю Сильвии, что моя мама пытается заставить меня встречаться с ней раз в две недели. Учитывая, как она боготворит маму, это разобьет ей сердце.

– Надеюсь, что у меня будет такое же тело, как у нее, – продолжает она. – Твоя мама иронизирует над тем, как замечательно выглядит.

Сильвия оглядывается на других девушек в купальниках и поправляет тонкие бретельки своего бикини, как будто не уверена в том, как выглядит ее тело, что глупо. Она состоит в женской команде по плаванию, может с легкостью наворачивать круги вокруг моей мамы, и она одна из немногих, кто может не отставать от меня в бассейне. Так что у нее подкачанное тело, и это хорошо.