Обещанная колдуну - Анна Платунова

Тёрн дернул меня сильнее, и мои пальцы, которыми я из последних сил продолжала держаться за перила дома и за свою прежнюю жизнь, разжались.

– Идем, – сухо произнес он. – Идем, Агата.

Он поволок меня за собой. Меня трясло от пронизывающего ветра, ноги окоченели, руки покрылись мурашками от холода. Я чувствовала себя грязной нищенкой. Да получается… я и была теперь нищенкой. Без дома, без семьи.

За что они так со мной? Почему бросили? Почему отдали этому чудовищу? Еще минуту назад я боролась изо всех сил, но теперь побрела вперед, утопая в черной весенней жиже. Переставляла ноги, точно механическая кукла.

Это неправда. Это не может быть правдой. Это не со мной.

Споткнулась, упала, попыталась подняться и вся перепачкалась. Я знала, что все смотрят на меня. Слуги, родители, братья и сестры. О чем они думают сейчас, глядя, как я стою на коленях в грязи?

Я все-таки сумела встать, но сделала только два или три шага. Сознание помутилось от нереальности и несправедливости происходящего. В глазах потемнело, и я впервые в жизни упала в обморок.

Глава 2

Первые секунды после того как я пришла в себя, я чувствовала огромное облегчение.

«Какой яркий сон, – думала я. – И такой жуткий! Все, больше на ночь пирожных не ем! »

Было так хорошо и легко лежать в полудреме. Но потом я почувствовала, что ступням холодно от того, что я лежу в мокрых чулках, а когда ощупала подушку под головой, то вместо шелковой наволочки обнаружила грубое суконное одеяло, свернутое в несколько раз.

Я боялась открывать глаза, но сколько можно оттягивать момент… Вздохнула поглубже и огляделась.

– Мамочки… Мамочки…

Я снова и снова звала маму, будто стала малышкой. А ведь я старшая в семье и привыкла быть самой взрослой и ответственной. Но сейчас вся моя взрослость слетела с меня, словно шелуха.

Я была совершенно одна в крошечной комнатке, больше напоминающей чулан. На полу вдоль стен расположились сундуки и ящики, на полках стояли банки и ларцы. На узкую лавку, заменившую мне постель, был брошен тонкий тюфяк, слежавшийся от времени. Он был накрыт рогожей, в изголовье лежало грязно-серое одеяло. И непонятно было, то ли оно изначально такого цвета, то ли стало таким с течением времени. На полу валялись комки пыли вперемешку с обрывками бумаги и прочим мусором. На окне вместо занавески висела пожелтевшая тряпица.

– Мамочки…

Я забралась с ногами на лавку, накрыла колени подолом. Еще совсем недавно мое домашнее платье из тонкого батиста было нарядным и славным, теперь же его усыпали пятна засохшей грязи, а еще я порвала его по шву, когда упала.

Мне было очень страшно. Так страшно, что кончики пальцев заледенели. Удивительно, но плакать я не могла. Я вообще редко плачу. Мама всегда говорила, что я должна стать примером для младших сестер, образцом достойного поведения.

«Когда придет время выйти замуж, женихи в первую очередь обратят внимание на добродетельность девушки, ее скромность и умение себя держать. А уже потом на красоту и ум», – так всегда говорила мама, и я верила ей.

Я была хорошей дочерью. Послушной и разумной, никогда не перечила. Почему же я теперь здесь, мамочка?

Говорят, слезы приносят облегчение, но мои глаза оставались сухими. Наверное, у меня шок. Я услышала это слово от лекаря, когда он приходил осмотреть Геллу, нашу служанку. За день до этого у нее на границе Тени погиб муж. Гелла после этого и сама словно превратилась в призрака – не ела, не пила, не разговаривала. И не плакала.

Вот и у меня шок. Только никто не пригласит лекаря, чтобы помочь мне. Никто не придет, кроме…

Я с ужасом посмотрела на закрытую дверь, только в эту секунду до конца осознав, где нахожусь. Нет никаких сомнений, что я в доме колдуна – заперта в одной из комнат.

Этот дом я несколько раз видела издалека. Черный, жуткий, как и сам Тёрн. Он стоял за чертой города, и вела к нему одна-единственная тропинка. Такая узкая, что не подъедешь ни в экипаже, ни на телеге. Приходилось идти пешком. Наверное, именно поэтому добирались до дома колдуна лишь те, у кого действительно в этом была нужда.

– Смотри, Агатка, будешь такой вредной, родители отдадут тебя колдуну! – однажды ляпнул Верн, получив от меня затрещину за очередную дурацкую проделку.

Мы как раз проезжали мимо развилки – широкий рукав вел в город, а заросшая травой дорожка, петляя между чахлых кустиков, устремлялась к двухэтажному деревянному строению, покосившемуся и мрачному. Дом колдуна скрывался за стволами деревьев небольшого запущенного сада, и мне никогда не удавалось хорошо его разглядеть.

– Заткнись! – рявкнул на Верна отец, хотя на детей он старался не повышать голоса.

Помню, я удивилась вспышке гнева обычно выдержанного отца.

А сейчас мне припомнились и другие странности.

Тёрн иногда появлялся в нашем доме, и никто его не прогонял, наоборот, с почтением провожали в кабинет отца. Не знаю, о чем они беседовали там, но как-то раз я пробегала мимо – мы с сестренками затеяли игру и носились по этажам, словно белки, – и услышала, как отец громко о чем-то просит этого страшного человека:

– Неужели нет никакого способа изменить договор? Я готов заплатить любые деньги! Возьмите дом. Возьмите меня! Оставьте ее нам…

– Нет, – раздался глухой голос. – Нет, это невозможно.

О ком они говорили тогда?

А еще я вспомнила, как меня, тогда пятилетнюю малышку, зачем-то представили колдуну. Я уже легла спать, но няня разбудила меня, заставила одеться, а я капризничала и терла глаза. Она на руках отнесла меня вниз, в гостиную, и передала маме. Мама прижала меня к груди крепко-крепко, точно боялась, что я развеюсь, подобно туману.

– Так вот, значит, какая она… – задумчиво произнес чей-то хриплый, резковатый голос.

В следующую секунду жесткая рука взяла меня за подбородок, заставляя поднять голову от маминого плеча. Я увидела человека, одетого в черное. Своим обликом он напоминал ворона. Черные волосы, черный плащ, длинноватый нос. Темно-карие глаза пристально вглядывались в меня. Я испугалась и разревелась.