Цифрогелион - Исаак Вайнберг

В общем, я сделал над собой титаническое усилие и поднял «шторы», позволив этому жуткому неприветливому миру потоком хлынуть в умиротворяющую тьму моего сознания, неся с собой безрадостные перспективы одной лишь боли и новых страданий.

Сначала я решил, что надо мной возвышалась какая-то самодельная шаговая машина высотой с дом. Но в тот момент я почему-то считал, что я стою на ногах. Как только я осознал, что на самом деле я, словно пьяная блудница после тяжёлой ночной смены в графском загородном поместье, распластался на каменном крыльце – мой разум провёл необходимые перерасчёты и уменьшил «шаговую машину размером с дом» до роста очень высокого человека.

Но человека не простого. Этот человек был облачён в самодельную броню на мышечном усилении: грубо скованная бесформенная тяжёлая кираса, кривые куски проржавевшего металла небрежно и совершенно бесталанно скреплены по какой-то кустарной технологии в защитный, отдалённо напоминающий по форме прямоугольник, шлем с мутным исцарапанным забралом из толстого стекла, закрытого кривой проволочной сеткой. Из сильно выпуклого нагрудного панциря вытянуты ленты мышц, уходящие в массивные металлические наплечники, которые шарнирами скреплялись с металлической перчаткой на левой руке и с большим прямоугольным ящиком, который то ли заменял воину правое предплечье и кисть, то ли он использовал его для хранения своего полевого обеда, хотя я склонялся к варианту, что этот корявый металлический ящик служил человеку чем-то вроде молота – наверное, именно его ударом он отправил меня в нокаут. Ноги бойца так же защищала массивная самодельная броня на стальном внешнем скелете. Из-под панциря мышцы тянулись и к ней…

Когда-то я всерьёз увлекался изучением защитной брони с мышечным усилением. Её не использовали уже очень давно, но в прошлом, во времена гражданских войн, она была крайне популярна… Подобная броня усиливала физическую силу носителя за счёт дополнения собственной мышечной силы инородной, и наличия поддерживающего внешнего стального скелета, снимающего лишнюю нагрузку с собственных костей и мышц солдата-оператора. Как правило для усиления использовалось одно-два животных средних размеров, чаще всего шимпанзе, но известны случаи эффективного использования совершенно монструозных экземпляров защитной брони, которые скорее были средствами передвижения, нежели бронёй, и назывались «Шаговыми машинами» – эти исполины приводились в движение силой мышц нескольких горилл.

Самая сложная часть создания усиливающей брони – это не только обучение мышц животных нужным реакциям, но и обучение солдата, использовавшего броню, заставлять её двигаться именно так как ему нужно – усиливая его, а не сковывая. Животное, скрытое в нагрудном панцире, давало передние усиливающие мышцы, а животное, находившееся в защищённом отсеке на спинной пластине, как правило, служило ещё и генератором, либо взводной системой тяжёлых наплечных орудий. Суть действия мышечной системы сводилась к синхронному сокращению мышц животных с мышцами солдата-оператора, в соответствии с заданной им силой. Звучит просто, но на деле, на то, чтобы движения были плавными, а не дёргаными, уходили месяцы тренировок, а чтобы добиться по-настоящему точной синхронной работы, особенно если речь идёт об усиленных пальцах защитной рукавицы, где важна мелкая моторика, нужны были годы постоянной практики. Именно поэтому солдаты-операторы во все времена были на вес золота…

Я не мог не отметить, что человек, возвышавшийся надо мной, при всей убогости его кустарной брони, явно умел с ней обращаться: его руки двигались плавно, и даже пальцы левой перчатки, усиленные чужеродными мышцами, ритмично перестукивали по панцирю какой-то простой мотивчик так плавно, словно мышцы оператора породнились с мышцами животного.

– Так кто из вас, уродов, объяснит мне, что тут происходит? – недовольно поинтересовался человек у кого-то. – Может быть, ты, Змей? Ведь это ты, сука, уверил меня, что этот ушлёпок протянет ещё максимум пару часов, и клялся, что он неспособен подняться на ноги. А этот мудак не только поднялся на ноги, но и убил двоих наших ребят, причём из моего же грёбанного обезьянера…

Удобно устроившись на холодных камнях с вывернутой чёрт пойми как головой, упёртой затылком в стену, и разбросанными по сторонам ногами, я не мог не обратить внимание на окружающие меня экстерьеры:

Как я уже говорил: я отдыхал на крыльце дома. Передо мной, прямо на узкой проезжей частью, в густой грязи стоял здоровенный мужик в убогой защитной броне. За его спиной, буквально в пяти метрах над ним, возвышалось нагоняющее тоску пятиэтажное здание, с местами порыжевшей от влаги бледно-жёлтой штукатуркой, с обвалившейся над окнами и крышей лепниной, оголивший кривой кирпич кладки. Выбитые оконные рамы и тьма за ними, напоминающая мне о том, что ждёт меня после смерти.

В обе стороны от описанного мной обветшалого дома тянулся бесконечный строй таких же унылых заброшенных построек.

Пока мужик в убогой защитной броне ругался, он недовольно тряс в воздухе пальцем, тыча им в сторону от места моего вынужденного привала. Любопытство всё же взяло верх над ленью (ведь я так хорошо устроился, и менять позу мне совсем не хотелось), и я повернул голову в сторону.

В шее что-то хрустнуло, но после того как меня до смерти забили палкой, этот жалкий треск, похожий на звук расколовшегося грецкого ореха, не произвёл на меня особо пугающего впечатления, так что я предпочёл его просто проигнорировать.

Перед моими глазами у стены здания, на крыльце которого я распластался, выстроились пятеро бандитов, одетых в грязные обноски, которые нет смысла даже описывать – вы можете представить себе самого потрёпанного бродягу в самых рваных, заношенных и невзрачных одеждах и попадёте в точку. Лица всех лиходеев покрывали жуткие волдыри и грязь. Разумеется, с волдырями они мало что могли поделать, но вот помыть свои грязные рожи, чтобы не усугублять и без того депрессивную картину окружающего мира, они вполне способны.

Стояли все эти бедолаги с виноватыми лицами, не решаясь посмотреть в глаза мужику, облачённому в защитную броню. В руках они нервно теребили куски ржавых труб и палки с гвоздями, служившие им оружием. Дождь, кстати говоря, уже прекратился (по всей видимости, закончившись так же неожиданно, как и начался), но на головы несчастных до сих пор капало с козырька крыши, где успела собраться вода. От каждой капли бандиты вздрагивали, что придавало им ещё более жалкий вид.

– Босс, я не понимаю, как так получилось, – промямлил лысый мужик в изодранном кожаном плаще на голое тело. Его я узнал сразу – это он избил меня до полусмерти и именно он умолял своего товарища не рассказывать Боссу о том, что у него не было для этого хоть сколько-нибудь веских причин. – Когда мы уходили из комнаты он был едва живым…У него из черепа мозги торчали, Босс…