Мгновения Амелии - Эшли Шумахер

Моя любимая написана Винсентом Ван Гогом. Вообще-то в доме висит ее репродукция, а оригинал находится в музее Форт-Уэрта в часе езды отсюда. На ней изображены яркие дома, расположенные на улице в рыболовной деревушке у Средиземного моря. Ван Гог не пожалел красок: даже на копии невооруженным глазом можно разглядеть слипшиеся куски масла и толстые мазки на крышах домов. Кажется, его разум не справлялся с обилием информации, поэтому он пытался перенести увиденное на холст как можно быстрее. Картина необычная, ведь сочетание привлекающих внимание цветов заставляет испытывать тоску и надежду, невольно наталкивая на размышления. Хоть это полотно и написано масляными красками, я невольно ощущаю, что так и не стану хорошим фотографом, потому что не смогу передать чувств с таким поразительным мастерством и искренностью.

Сегодня мы ужинаем куриным филе, поданным на фарфоровых тарелках. Избегая взглядов Триши и Марка, я рассматриваю картину. Триша пользуется ножом и вилкой, а мы с Марком едим руками.

Мы нарочито не обращаем внимания на пустующий рядом со мной стул Дженны. Никто вслух не говорит о лишних столовых приборах, которые Триша, должно быть, случайно поставила; однако я продолжаю коситься на них и предаваться воспоминаниям. Внутри меня начинает зиять пустота, а тело – болеть.

Память окончательно взяла надо мной верх. Тарелка стала изящней, посреди нее появилась идеально сложенная полотняная салфетка. На отполированном деревянном столе заблестели серебряные приборы. С минуты на минуту мы должны были встретиться с мистером и миссис Уильямс, но в тот момент мы с подругой находились в роскошном ресторане.

Я вдохнула воздух, пропитанный густым ароматом острых овощей, масла и вина. Заметила прибитую на стене перед кухней крупную оленью голову. Будучи совсем не к месту, она главенствовала в великолепном заведении в латинском стиле. В Техасе вообще любят вешать чучела, независимо от стиля интерьера.

Я отвела взгляд от животного только тогда, когда Дженна положила на стол свой телефон и, качая головой, посмотрела на меня.

– Они в пробке на другом конце города. Говорят, чтобы начинали без них.

– Что? Но ведь твоя мама хотела побывать здесь, – возмутилась я. – Идем, вернемся вместе с ними.

– Амелия, мы уже пришли, – запротестовала она, – почему бы не остаться?

Это оказалось ужасной идеей.

Мы не смогли произнести название даже самого дешевого блюда в меню, а стоило оно пятьдесят долларов. Даже Дженна, которая без стеснения распоряжалась родительской кредиткой, без энтузиазма отнеслась к ценам.

– Может, возьмем что-то на двоих? – предложила я.

Подруга согласилась, но ни одна из нас так и не догадалась, что означает усмешка официантки. До тех пор, пока девушка не вернулась к нам с самой крошечной тарелкой на свете, на которой было выложено тонкое и непонятно как приготовленное мясо, а также другой, слегка большей по размеру тарелкой с… картошкой фри.

– Слава богу, есть картошка, – выдохнула я, быстро закидывая ее в рот, чтобы не обжечь пальцы. – Прикольный вкус, но в целом ничего!

– Амелия, – прошипела Дженна, бросая взгляд на очень состоятельную пару, которая смотрела на нас, как на мышей, суетливо бегающих по тарелкам, – это бананы. Возьми нож и вилку.

Я закатила глаза.

– Дженна, – передразнила я, – это картошка фри. Ешь ее руками.

Я потянулась за кусочком, чтобы продемонстрировать ей, и в этот момент подруга нечаянно ткнула вилкой мне в руку. Слегка распахнув глаза от страха, она попыталась не засмеяться надо мной.

– Послушай, Бамби, почему бы тебе не позаботиться… ну, – я немного сдвинула вилкой мясную пластинку, – об этой штуке, а я возьму на себя картошку?

Меньше пяти минут ушло на то, чтобы съесть ничтожное количество еды. Закончив, мы долго переглядывались, пока желудок Дженны не издал громкое урчание.

– Может, это просто закуска? – с надеждой предположила я, но официантка, мечтающая избавиться от поедателя банана руками и ее подруги, подала нам чек. – Вот и ответ, – пробормотала я.

Мы позвонили миссис Уильямс от поста парковщика рядом с рестораном и попытались поведать о случившемся, перекрикивая друг друга.

– Мам, никогда там есть не будем. Серьезно, – засмеялась Дженна в трубку. – Папе бы пришлось заказать как минимум пять главных блюд.

– Заберите нас у книжного, – выкрикнула я. Подруга попыталась оттолкнуть меня, не переставая весело хихикать. – И привезите чизбургеры! – добавила я.

Тем вечером, сидя в Whataburger, ее родители от души посмеялись благодаря нашему рассказу о коротком походе на ужин.

Однако сейчас с Марком и Тришей только я; стоит мне выдохнуть, как комнату снова наполняет запах жареного куриного филе, а перед пустым стулом опять образуется пустая тарелка.

Нужно продолжать жить, и мы делаем вид, что все хорошо. Обсуждаем дождливую погоду, читаемые мной книги (которые я выдумываю), а когда Марк заговаривает о Мизуле, я едва удерживаюсь, чтобы не вздрогнуть.

– Скоро ты окажешься на сборах первокурсников, – гордо начинает он и продолжает с меньшим энтузиазмом: – Дорогая, я понимаю, что этого не было в твоих планах, но надеюсь, ты не свернешь с намеченного пути. Ты… ты должна жить за двоих… за себя и Дженну.

Он хлюпает носом, а его жена опускает вилку и промакивает губы белой салфеткой, на ткани которой отпечатывается след от красновато-фиолетовой помады.

Я не свожу взгляд с Марка, когда Триша заговаривает:

– Не забудь о подготовительном занятии, которое состоится через пару недель. Амелия, лучше быть максимально готовой к грядущим изменениям в жизни.

Я словно наяву ощущаю, как вокруг лодыжек защелкиваются кандалы, убивая надежду жить по-своему. Мне нельзя разочаровать ее родителей, не выполнив намеченный Дженной план, я ведь должна чтить ее память. А это возможно только при выполнении программы-минимум: подготовительный курс, Мизула, работа преподавателем в колледже. И не важно, что я сама не буду понимать – и не понимаю – чего хочу.

У меня нет выбора.

Я дала обещание на мизинце.

Улыбнувшись Марку и Трише, я распрямляю плечи и притворяюсь заинтересованной беседой о Мизуле и будущем. Ни за что не причиню им боль и не предам дружбу с их дочерью. И не сверну с пути, который Дженна выбрала для нас, для меня.