Ночь последнего дня - Татьяна Полякова

– Здравствуй, лапочка, – очень ласково сказал он, взял меня за руку, притянул поближе и поцеловал куда-то в подбородок.

К его выкрутасам я давно привыкла, плюхнулась рядом, удостоившись полного ненависти взгляда Арнольда: женщин он терпеть не мог, а так как другой по соседству не было, то весь его гнев обрушился на меня.

– Похоже на большое горе, – констатировала я.

– Еще бы, – кивнул Ник. – Мы на грани самоубийства. Пашка нас покинул. Навсегда. Арнольдик клянется отомстить изменнику.

– На кого этот подлец променял тебя? – с невольной усмешкой спросила я, просто чтобы принять участие в разговоре, хотя страдания Арнольда меня не интересовали, но Нику могло не понравиться мое молчание, вот я и старалась.

В ответ Арнольдик разразился бурными рыданиями. Ответил за него Ник.

– Он нашел себе какого-то мальчишку лет семнадцати, уже снял для него квартиру. Мальчишка целыми днями отирается возле зимнего сада с рыжей таксой. Пашка в нем души не чает и дал Арнольдику полный расчет. С разделом имущества.

– Я хочу, чтобы этому поганцу перебили ноги, – перестав хныкать, заявил Арнольд.

– Ну, так какие проблемы? – усмехнулся Ник, и Арнольдик решил зайти с другой стороны.

– Поговори с Павликом, – жалобно попросил он. – Скажи, чтобы он ко мне вернулся. Тебя он послушает.

– Я не вмешиваюсь в сердечные дела, – хмыкнул Ник. – Любовь такая штука… приходит и уходит. Разбирайтесь сами. Катись отсюда, – совсем другим тоном заявил он. – Ты мне надоел.

Арнольд поспешил извлечь свою тушу из глубокого кресла, точно зная, что дважды Ник повторять не любит, и торопливо удалился.

Впервые застав Ника в компании жирного гомосексуалиста, я поначалу очень удивилась, пока не поняла, что Арнольд являлся ходячей энциклопедией злачных мест и людских пороков. В его сплюснутой голове, в мозгах, заплывших жиром, были сотни имен, событий и чужих слабостей. Он знал о многих людях такие интимные подробности, что мог быть по-настоящему опасен, если бы не его крайняя осторожность. Их союз с Ником был плодотворным и выгодным для обоих. Когда Нику требовался компромат на кого-то, он обращался к толстяку, и у Арнольда всегда для него что-нибудь находилось (несмотря на внешность и нетрадиционную ориентацию, дураком он не был, а в придумывании, как заманить человека в ловушку, ему и вовсе не было равных). Близкое знакомство с Ником избавляло его от издевок и служило залогом всеобщего уважения, по крайней мере, открыто его оскорблять никто не рисковал.

Как только за Арнольдом закрылась дверь, Ник обвел взглядом всю компанию. Парни убрали с физиономий дурацкие ухмылки и теперь всем своим видом демонстрировали внимание. Разумеется, я тоже.

– Завтра утром отправляем груз, – сказал Ник, прошелся по комнате, достал пиво из холодильника и кивнул мне: – Ты поедешь.

Вообще-то в круг моих обязанностей это не входило, и я спросила:

– Почему я?

Ник взглянул исподлобья, и вопрос был снят с повестки дня. Но тут подал голос Розга.

– Мы вчетвером поедем? – спросил неуверенно.

– Ты мне здесь нужен, – наливая пиво в стакан, ответил Ник. – Втроем справятся. – Парни переглянулись, но обошлись без комментариев. – Завтра в шесть утра. Все как обычно. А теперь по домам, дети мои. Вас ждут великие свершения.

Парни направились к двери, я тоже поднялась, но Ник меня остановил:

– Сядь.

Я плюхнулась на диван. Розга, глядя на меня, пожал плечами, пользуясь тем, что Ник стоит к нему спиной. Данный жест мог означать примерно следующее: черт знает, что на него нашло. Ясно, что перспектива отправиться завтра с грузом в моей компании нравится парням так же, как и мне, но спорить с Ником себе дороже. Когда они ушли, Ник повернулся ко мне и спросил хмуро:

– Тебя опять вышибли с работы?

Разумеется, я не питала иллюзий, что он о данном факте моей биографии не узнает, но не ожидала, что это произойдет так скоро. Ответить было нечего, и я развела руками. Но так как Ник продолжал смотреть на меня, буркнула:

– Мне она осточертела.

– Скажите, пожалуйста, – ухмыльнулся он. – И что ты теперь намерена делать? Только не надейся, что я тебя опять куда-нибудь пристрою.

Я тяжко вздохнула, демонстрируя тоску и отчаяние. На этой чертовой работе Ник просто помешался. Он считал, что все мы непременно должны где-нибудь работать, платить налоги и прочее, то есть выглядеть добропорядочными гражданами. Сам он числился экспедитором в какой-то фирме. Не знаю, кому он пытался заморочить голову, разве что себе. В определенных кругах Ник был хорошо известен, а в правоохранительных органах тем более, так что оставалось лишь гадать, зачем ему был нужен этот маскарад.

Последний раз он пристроил меня продавщицей в универмаг. Торчать целый день за прилавком, растягивая рот в дурацкой улыбке, в мои планы не входило, и я приложила максимум усилий, чтобы хозяин от меня поспешил избавиться. Я сумела так его допечь, что он выгнал меня, наплевав на возможный гнев Ника.

– По мне хоть с голоду подохни, я палец о палец не ударю, – продолжал ораторствовать Ник.

Всерьез в такую перспективу я не верила, кое-какие деньги у меня были, трачу я очень мало, так что голодная смерть мне не грозит.

– Да ладно, – промямлила я, потому что он ждал ответа, и опять вздохнула.

– Чтобы в понедельник устроилась на работу, – сурово отрезал он. – Не то башку оторву.

Вот в этом я не сомневалась и с готовностью кивнула, кашлянула и поправила робко:

– Во вторник.

– Почему во вторник? – нахмурился он.

– На понедельник у меня есть планы, а во вторник устроюсь. Честно. Я уже кое-что подыскала. – Очень хотелось избежать подробных расспросов, потому что я, разумеется, врала. Спросит – придется что-то сочинять на ходу, Ник это сразу поймет, и хорошей головомойки не избежать. Он посверлил меня взглядом и кивнул соглашаясь, что позволило мне перевести дух. Его настроение сегодня я бы охарактеризовала как стремящееся к хорошему, чем и объяснила необыкновенную покладистость, потому что он вдруг заявил:

– Работа продавщицы тебе так же подходит, как корове седло. Надеюсь, ты найдешь что-нибудь получше. – Он замолчал, а я, выждав немного, спросила: