Повезло - Ольга Савельева

– Я не хочу ножками, попроси автобус. Договорись, пусть довезет нас.

Кате было четыре года, в ее жизни все просто, и можно легко договориться с любым автобусом о смене маршрута и с любым человеком о смене мнения.

Но во взрослой жизни все не так.

Нелюбовь иногда разлита в воздухе и часто спрятана в лицемерной улыбке соседа.

Знать об этом неуютно.

Хочется спрятаться в любовь и не выходить на улицу. Но все возможности именно там, где люди. Много людей. Очень много людей. Кто-то из них будет вас очень любить, а кто-то – нет. И это нормально. Негатив – это обязательное боевое крещение любого публичного человека, даже если он о-о-о-чень хороший. Вы представить себе не можете, сколько хейтеров у Матери Терезы и Альберта Эйнштейна. Несмотря на то, что наличие таких людей – вариант нормы, к этому нельзя подготовиться в теории, как нельзя в теории научиться кататься на велике. Можно, конечно, прочесть инструкцию, понять принцип езды, изучить колеса-сцепление-педали, но, когда ты сядешь на велик впервые, ты, вероятнее всего, упадешь и пребольно ударишься копчиком.

БЫТЬ ОТЛИЧНИЦЕЙ СТАЛО ДЛЯ МЕНЯ ЖИЗНЕННОЙ ПОТРЕБНОСТЬЮ И ПОСЛЕ ШКОЛЫ.

Впервые попав в пекло чужой анонимной ненависти, я сначала растерялась и расплакалась, а потом сильно психовала, бесилась, негодовала, покрывалась экземой. Не могла спать, и думать ни о чем другом больше тоже не могла.

Меня трясло от мысли, что я не могу заставить других людей себя полюбить.

Моя формула не сходилась: я отличница, вот пятерочки – любите меня, ну же, скорее! А они – не любят! Как так? Где сбоит формула? Я в своем блоге разражалась регулярными ёрническими текстами, где, упаковывая в юмор свою полыхающую злость, палила по хейтерам пулеметной очередью уничижающе-саркастических подзатыльников, не замечая, как сильно я в этот момент уподоблялась тем, кого высмеивала. И только остатки здравого смысла, зажатые в кулачке, не позволяли мне окончательно забыться и посвятить весь свой контент этой войне. Мои читатели, вынужденные свидетели этой схватки, давали мне мудрые и абсолютно утопичные советы. Лидером среди них был совет: «Не обращай внимания! » От таких рекомендаций я бесилась больше, чем от хейтеров.

Как можно не обращать внимания, научите?

Как можно его не обращать, если вашу душу незаслуженно и регулярно избивают бейсбольными битами своих ошибочных мнений незнакомые люди?

Есть такой цветок – одуванчик. У меня с одуванчиками личные счеты. Эти желтые хулиганы кидают меня на деньги каждую весну. Они красиво цветут на моем дачном газоне, хаотично оживляя желтой мозаикой зеленое травяное покрывало, а потом переодеваются в легкие белые шапочки и при каждом порыве ветра плюются белыми парашютиками в соседей. Соседи, в отличие от нас, люди трудолюбивые. Они начинают косить своих одуванов еще с февраля (это сарказм). Этот вечный покос – одна из причин, почему я не люблю дачу. Соседи не дают выспаться, а их выпяченные пятые точки являются живым укором моей совести. А еще соседи достаточно обидчивые люди: им обидно, что они воюют с одуванами, а с нашего участка прилетают новые сорняки под видом белых парашютиков. Поэтому тех, кто не косит одуванов, садоводы штрафуют. За одуванчиковое тунеядство. Я откашиваю от покоса и первая налетаю на штраф. Я к чему: на любом идеальном газоне всегда есть сорняки. Без этого никак. Хочешь красивое поле – будь готов к сорнякам. На публичном поле хейтеры и есть те самые сорняки. Без них никак. Они сначала веселенькие и яркие, а потом плюются. И даже если вы идеально обработали свое поле, они на парашютиках налетят с соседнего участка. Тут ни один забор не спасет. Сорняки – это закон природы. Хейтеры – это закон публичного пространства.

ЛЮДИ НЕ ДОЛЖНЫ ОПРАВДЫВАТЬ НАШИХ ОЖИДАНИЙ И ЛЮБИТЬ НАС ТОЖЕ НЕ ОБЯЗАНЫ.

Хотите публичности – готовьте газонокосилку.

Тут, на публичном поле, без нее никак.

Хейтерство – это как запах изо рта. Ты можешь быть очень умным и успешным, и вполне вероятно, что ты говоришь здравые вещи, но какой в этом толк, если единственное, что вынесут люди из твоего выступления – это то, что ты сэкономил на стоматологе.

Моя подруга пошла на тренинг по продажам. Самое сложное в продажах для нее – отказы. Из десяти человек, которым она предлагает товар, купит один, а девять – пошлют. И вот она пришла отработать этот страх быть посланной.

И им дали такое упражнение: выйти на улицу и там обращаться к прохожим с заведомо неисполнимой просьбой. Например, «Не могли бы вы прямо сейчас купить мне ящик шампанского и отвезти домой на такси? »

Прохожие шарахались и крутили пальцем у виска.

Это был конкурс: кто из участников получит больше отказов.

Спустя полчаса тренер спросил о результатах.

Всем отказали по многу раз.

– Вот, – сказал тренер. – Ребят, вам отказали много раз подряд, и никто не умер. В отказах нет ничего страшного. Они вообще не про вас. Люди отказывают, когда им не нужна услуга, когда болит живот, не устраивает сервис или когда нет настроения. Может быть миллион причин для «нет». Просто знайте: вам будут отказывать, и это нормально!

Я поняла, что хейтерство – это та же любовь, только в другую сторону. Но понять оказалось мало. надо было принять. принять – это понять сердцем. У меня это не получалось категорически.

В какой-то момент я вообще разучилась замечать хорошее, замечала только гадости.

Однажды я выступала на мероприятии, на которое пришло триста человек участников. Это был отличный результат, людей достаточно много, но организаторы рассчитывали на пятьсот. Они не скрывали, что очень расстроены. А зал был устроен так, что лишние стулья вынести никак нельзя было. Я стала успокаивать расстроенную девушку-организатора, а она вдруг говорит:

– Понимаешь, вот сидят люди, три сотни прекрасных, вдумчивых участников, а я будто их не вижу – замечаю только две сотни пустых стульев.

Я вдруг узнала в ней себя. Поняла, что делаю так же. Столько людей любят мое творчество, а я замечаю только пустые стулья. Какая несправедливость!

Я поняла, что у меня кризис. Самый настоящий. Кризис отличницы, которая никак не научится жить с мыслью, что может кому-то не нравиться, даже если всем желающим даст списать.

Любовь зарабатывается как-то иначе, и невозможно влюбить в себя человека насильно.