Хорошее соседство - Тереза Энн Фаулер

Весна – лучший сезон в Оак Нолле. Белый и розовый кизил пышно цветет среди каштанов, груш, калины и камелий, а еще вишен, хурмы, остролиста и боярышника. А магнолии, эти предвестники весны, которые так рано и радостно высовывают свои розовые головы, за что их наказывают поздние морозы! Район знаменит кизиловыми деревьями, нежными, медленно растущими; им нужно двадцать лет, чтобы достигнуть размера шестилетнего клена. Вэлери повела Тома на прогулку, желая показать, как здесь красиво, как чудесно будет им и будущему ребенку! Кто-то из нас видел их в тот день; Вэлери, такая беременная, такая темнокожая, составляла настолько разительный контраст со своим высоким, светловолосым мужем, что мы не станем притворяться, будто не обратили на них внимания. Конечно же, обратили. Они выглядели настоящей экзотикой, своего рода знаменитостями в районе, который считал себя прогрессивным, но не совершил ничего, чтобы это доказать. Самое большее, что можно было сказать, – следующее: кто-то из жителей района был белым, а кто-то нет, кто-то имел солидный стабильный доход, а кто-то выполнял низкооплачиваемую работу, но мы все относились друг к другу с теплом и уважением. И, если честно, что еще мы могли?

Оак Нолл никогда, во всяком случае до недавнего времени, не считался элитным районом. Люди, зарабатывавшие серьезные деньги, жили по соседству, в Хилл-Сайде. Аристократы, политики, хирурги, основатели индустрий и владельцы торговых сетей жили в огромных особняках из камня и кирпича, сказочных домах с увитыми плющом воротами и длинными подъездными дорожками, портиками, скульптурно выстриженными кустарниками, и, конечно, высокими, как башни, дубами. Вэлери восхищалась этими особняками и их вариациями чуть поменьше, но тоже прекрасными, тоже с изумрудными садами. Да и кто не восхитился бы? Но нет, не было возможности, не в этой жизни (разве что выиграть в лотерею джекпот на несколько миллионов долларов), что она сможет назвать Хилл-Сайд своим домом. И даже будь у нее миллионы, большинство жителей Хилл-Сайда скажет, что у темнокожей женщины, которая замужем за белым мужчиной, прав здесь находиться меньше, чем у темнокожей прислуги, которая хотя бы знает свое место.

Время шло, и город рос, и люди, известные как яппи, покупали большие безвкусные особняки в новых пригородах на больших участках, где дома в шутку называли поместьями, а некоторые семьи держали гольф-кар в гараже на три, а то и четыре машины. Уитманы жили как раз в таком районе, потому что – давайте смотреть правде в глаза – можно было получить больше земли за те же деньги, а соседи жили достаточно далеко для того, чтобы совать нос в ваши дела. Компания Уитмана только набирала обороты, и, чтобы позволить себе ипотеку за дом, и «БМВ», и новый «Лексус» для Джулии, и учебу девочек в частной школе, Брэд Уитман, втайне мечтавший о Хилл-Сайде, вынужден был довольствоваться этим.

Но потом он изобрел какой-то гаджет (мы не уверены, какой именно), запатентовал и продал серьезному поставщику за два с чем-то миллиона долларов. Следовательно, теперь он мог перевезти Джулию и девочек в дом в Хилл-Сайде. В дом поменьше, увы, с садом в четыре тысячи квадратных футов, а не восемь и даже не шесть. Но Брэда и такой вариант устраивал; налог на имущество меньше, чем с крупного особняка, а адрес такой же престижный.

Так что Уитманы планировали перебраться туда, но их лучшие друзья, Джеймисоны (Джимми занимался фармацевтикой и зарабатывал очень приличные деньги), предложили Оак Нолл с его старыми жилищами и стареющим населением. Жители округа один за другим продавали свои дома и перебирались в дома престарелых. Или умирали, а их детям совершенно не хотелось возвращаться в видавшие виды старые дома с одной ванной, где они выросли, дома, где теперь пахло нафталином и средствами от геморроя, а потолок и стены были покрыты никотиновыми разводами. Так что дети забирали сувениры на память, а остальное выставляли на продажу.

В отличие от Хилл-Сайда, где дома были такими же старыми, а то и старее, хотя лучше пахли и лучше выглядели, в Оак Нолле не требовалось платить бешеные деньги за дом, а потом еще раз за его полную переделку. Дома здесь оставались настолько дешевыми, что можно было снести старый и построить новый, используя современные материалы и технологии, теплоизоляцию и энергосберегающее стекло, платить меньше налогов, меньше тратить на коммунальные услуги и ремонт, а если потом продать этот дом, то получить больший доход на инвестиции. «Оак Нолл понимает, что к чему», – сказал Брэду Джимми Джеймисон.

Он уже нашел строителей, но Брэд не собирался верить рекламе на слово, поэтому Джимми отвел его в только что построенный ими дом Марка и Лизы Вертхеймеров. Мужчины стояли в кухне с потолком в десять футов, мраморными столешницами, холодильником «Саб-зиро» и плитой «Вульф», и Брэд сказал: «Черт возьми, я точно должен построить такой дом для нас с Джулией».

Расставляя пионы в вазы на подоконниках более чем скромной кухни, Вэлери смотрела из окна, как Ксавьер беседует с новым соседом. На вид мужчина соответствовал всем ее представлениям о жильце огромного дома: белый, под пятьдесят лет, модные фирменные плавки, которые хорошо сочетались с личным бассейном и огромным грилем из нержавеющей стали посреди выложенного плиткой патио. Шлепанцы, бейсболка козырьком назад. Большой ребенок с большими деньгами.

В последнее время таких стало появляться много. С несколькими похожими мужчинами она даже ходила на свидания благодаря подруге из инженерного колледжа, у которой было много знакомых, работавших в промышленной сфере. Как правило, свидания ни к чему не обязывали: встретиться где-нибудь на часик, посмотреть, возникнет ли химия, понять, благородными ли намерениями он руководствуется, желая встречаться с темнокожей женщиной. Вэлери Алстон-Холт не была сексуально озабоченной дамочкой, готовой воплощать фантазии о белом господине и его рабыне – да, в самом деле находились мужчины, которых возбуждала эта мысль, и они не сомневались, что она возбудит и Вэлери.

Ксавьеру она ни о чем не рассказывала. Даже когда у нее наметились серьезные отношения, предпочитала держать язык за зубами. Мы имеем в виду мужчину, с которым она познакомилась на конференции в Вирджинии почти три года назад, но которого Ксавьер видел только дважды. Его звали Крис Джонсон – на наш взгляд, унылее имени не придумать. Однако человек он был интересный, преподавал в Школе лидерства и государственной политики Фрэнка Баттена Университета Вирджинии. И к тому же пел баритоном в квартете, получившем какой-то приз. Их роман сводился к регулярному общению в FaceTime и свиданиям по выходным – слава Богу, теперь Ксавьера можно было оставить одного дома.