Вопрос и ответ - Патрик Несс

– Это он начал, – наябедничал Дэйви.

– И он же закончит, держу пари, – сказал мэр, меряя взглядом мой багровый, дерганый Шум, набитый назойливыми вопрошаниями про Виолу и еще всякими другими, ответы на которые мне не терпелось выбить из Дэйви Прентисса.

– Ну же, Тодд. – Мэр изящно натянул поводья. – Готов стать вождем мужчин?

– Очень простое деление, – объяснил он, пока мы рысью ехали через раннее утро (слишком быстро, на мой вкус). – Мужчины переедут в западный конец долины, вперед от собора. А женщины – в восточный, назад от него.

Мы ехали на восток по главной улице Нового Прентисстауна, которая начиналась у зигзагообразной дороги под водопадом, пересекала городскую площадь, огибала собор и шла с его спины дальше в долину. Небольшие отряды солдат маршировали туда-сюда по боковым улочкам; мужчины Нового Прентисстауна шагали мимо – все в одном направлении – с рюкзаками и прочим багажом.

– Я не вижу каких женщин, – поделился Дэйви.

– Никаких женщин, – поправил его отец. – Капитан Морган и капитан Тейт обеспечили переселение оставшихся женщин еще вчера вечером.

– Што вы собираетесь с ними сделать? – Я так вцепился в луку седла, што у меня все костяшки побелели.

– Ничего, Тодд. – Он оглянулся на меня. – К ним будут относиться со всей заботой и достоинством, которых требует их важность для будущего Нового света. – Он отвернулся. – Но пока что мужчин и женщин лучше разделить.

– Пусть, суки, знают свое место, – осклабился Дэйви.

– Ты не будешь говорить в подобном тоне в моем присутствии, Дэвид, – сказал мэр совершенно спокойно, но этот голос пресекал саму возможность дальнейших шуток. – Женщины будут пользоваться абсолютным уважением и окружены всяческим комфортом. Хотя – да, в невульгарном смысле слова ты совершенно прав. У каждого из нас есть свое место. Новый свет заставил мужчин забыть, где их место. Это значит, что мужчинам придется провести какое-то время вдали от женщин, пока мы все не вспомним, кто мы такие и кем должны быть.

Голос его немного просветлел.

– Людям это понравится. Я дам им ясность – там, где раньше был только хаос.

– Виола с другими женщинами? – не удержался я. – С ней все в порядке?

Он снова оглянулся.

– Ты дал мне обещание, Тодд Хьюитт. Я должен напомнить тебе еще раз? Спасите ее, и я сделаю все, што вы хотите. Насколько я помню, именно так ты и сказал.

Я нервно облизнул губы.

– Откуда мне знать, што вы выполните свою половину сделки?

– Ниоткуда. – Он посмотрел мне прямо в глаза, словно видел насквозь всякую ложь, какую я только мог для него придумать. – Я хочу, чтобы ты верил в меня, Тодд, а вера, которая требует доказательств, – не вера вовсе.

Он снова устремил взор вперед и оставил меня слушать, как Дэйви хихикает и фыркает под боком.

– Н-но, девочка, – прошептал я кобыле.

Коняга была гнедая, с белой полосой по носу и так тщательно расчесанной гривой, што я старался лишний раз за нее не хвататься – вдруг взбесится? Мальчик-жеребенок, думала она.

Она, думал я. Она. Потом в голове образовалось вопрошание, которого мне еще ни разу не выпадало случая задать. Ведь если овцематки у нас на ферме Шум имели, а женщины – нет…

– Это потому, что женщины – не животные, – сказал мэр, как всегда, прочитав меня. – Что бы там о них ни говорили. Они просто от природы бес-Шумные. – Он понизил голос. – А, значит, не такие, как мы.

Дорогу окаймляли в основном магазины, разбросанные между деревьями, закрытые – неизвестно, когда откроются. От боковых улочек тянулись дома: налево, к реке, и направо, к склону долины. Большинство зданий, если не все, стояли на расстоянии друг от друга – это, наверное, так планировались все большие города, до того как от Шума нашли лекарство.

Мы миновали еще солдат: они маршировали группками по пять-десять. Еще больше мужчин тянулось на запад со своими пожитками. Никаких женщин. Я разглядывал лица прохожих – большинство носом в землю. Драться явно никто не хотел.

– Н-но, девочка.

Эта ваша лошадиная езда ужас как неудобна для всяких глубоко личных мест.

– Вот он, наш Тодд, – это ко мне подвалил Дэйви. – Уже ноет.

– Захлопни пасть, Дэйви, – огрызнулся я.

– Вы будете обращаться друг к другу «мистер Прентисс-младший» и «мистер Хьюитт», – не оборачиваясь, бросил мэр.

– Чего? – вызверился Дэйви вместе со своим Шумом. – Он еще даже не мужик! Он просто…

Мэр заткнул его одним взглядом.

– Сегодня рано утром в реке было обнаружено тело, – сказал он. – Тело с ужасными ранами и большим ножом, торчащим в шее. Мертвое не дольше двух дней.

Он уставился на меня – прямо в мой Шум. Я поскорее выдвинул на поверхность картинки, которые он хотел увидеть, придав воображениям видимость реальных событий, – потому как именно это наш Шум и есть: он – все, што ты думаешь, не одна только правда, и если будешь крепко-прекрепко думать, што ты што-то там сделал, то, может, все и вправду так было.

Дэйви весь скривился.

– Ты убил проповедника Аарона? Не верю!

Мэр промолчал, только послал Морпета рысью пошибче. Дэйви гнусно мне ухмыльнулся и поскакал следом.

– Следуй, – ржанул Морпет.

– Следую, – взвизгнула лошадь Дэйви.

Следую, подумала моя и припустила за ними, подкидывая меня на седле хуже прежнего.

На скаку я все время озирался по сторонам – вдруг увижу ее? – хотя шансов на это не было никаких. Даже если она еще жива, вряд ли уже может ходить, а если может, значит, ее уже заперли с остальными женщинами.

но я все равно озирался…

(потомуш вдруг ей удалось сбежать)

(потомуш вдруг она меня ищет)

(потомуш она…)

И тут я услышал.

Я есмь Круг и Круг есть я.

Чисто, как колокол, прямо у меня в голове голос мэра обвился вокруг моего собственного голоса, словно произнес эти слова мне прямо в Шум, – так внезапно, по-настоящему, што я дернулся, выпрямился и чуть не слетел с коня. Дэйви воззрился на меня – весь Шум в вопрошаниях, на што это я сделал стойку?